Он вставил трубку в рот.

— Как вам известно, Нэнси просила обследовать вас после случая в Аламитосе. Прекрасная девушка. Знал ее еще ребенком.

Флинт застегивал рубашку, но вдруг остановился и уставился в стену.

Он не умрет. Он будет жить.

Но ведь он женат.

— Я опоздал встретить ее на несколько лет, — сказал Флинт. — Я женат… Очень неудачно женат.

Снаружи на ступеньках послышались шаги. Флинт схватил оружейный пояс и прижался к стене. Револьвер он уже держал в руке.

Заскрипели доски веранды. Макгиннис уселся за стол и начал листать бумаги, как будто в кабинете больше никого не было. Флинт ждал, затаив дыхание и глядя на дверную ручку.

Снова заскрипели доски, зашуршала галька, открылась и закрылась калитка. Неизвестный гость ушел.

— Знаете, Док, по-моему, я испугался.

— Теперь и тебе есть что терять, мальчик. Раньше, наверное, ты чувствовал себя так, словно тебя ничего не касалось.

Макгиннис пососал трубку.

— Мне кажется, Нэнси надеется на тебя, сынок. Ты уверен, что нужен жене?

— Ей никто не нужен, только деньги, Док. Деньги, положение в обществе и внимание мужчин, но не замужество. Она хотела убить меня и, кажется, попытается снова.

— Есть развод. Люди косо на него смотрят, но для некоторых это единственный выход. Мне бы хотелось видеть Нэнси счастливой.

— Мне тоже. — Флинт засунул револьвер за пояс. — Сколько я вам должен, Док?

— Два доллара. В доме есть запасной выход, если хочешь.

— Я не так уж сильно испугался. Уйду, как пришел.

С континентального водораздела дул пронизывающий ветер, но черный дрозд на тополе пел свою бесконечную песню. Было очень поздно. В городе горели только несколько окон: в «Гранд-отеле», в салуне «Дивайд» и в конюшне, где он оставил лошадь, -

Одно окно горело на втором этаже отеля. Это, должно быть, Лотти. Она никогда не любила ни ложиться спать вечером, ни вставать по утрам.

Внутри, в комнате, на стуле с высокой прямой спинкой сидела Лотти. Напротив нее в кресле-качалке устроился Бакдан.

Он держал шляпу в руках, его светлые волосы были зализаны по удлиненному черепу, вытянутое лицо при свете лампы выглядело еще уже.

Лотти никогда еще не встречала человека, внешность которого так соответствовала бы его занятиям: узкое лицо, пустые глаза, безгубый широкий рот.

— Бакдан, — сказала Лотти, — я хочу, чтобы вы для меня кое-что сделали.

Он смотрел на нее, словно никогда не видел женщин. И это была правда — такой женщины он не видел никогда.

В салуне «Дивайд» прибирался Долан. Он на тачке отвез убитых в амбар и теперь сметал с пола окровавленные опилки.

Сидя в темноте на кровати, Порт Болдуин курил и ждал Стретта с Саксоном. Но даже в предвкушении известий, которые будут означать победу и сделают его богатым, он испытывал сожаление. Слишком хороший мужик этот Кеттлмен, или Флинт, чтобы умирать от выстрела в спину. Он — боец, и Болдуин с превеликим удовольствием расправился бы с ним сам, голыми руками. Ему редко удавалось найти кого-нибудь, кто противостоял бы ему в драке больше минуты, а для Болдуина не существовало большего удовольствия, чем хорошая драка. Кеттлмен мог бы, пожалуй, доставить ему это удовольствие.

Однако, время шло, и нетерпеливое раздражение Болдуина росло. Западня, скорее всего, не сработала.

Флинт подошел к конюшне, но остановился на углу, в темноте. Над огромной дверью горела лампа, однако внутри сгустилась темень.