Лотти резко повернулась и зашагала прочь, громко стуча каблучками. У нее почти не осталось денег. Она возвратится в Нью-Йорк, где ее будет ждать лишь один чек на сто долларов и счета, раз в двадцать превышающие эту сумму. У нее еще есть драгоценности, которые можно продать, но их так мало, а потом опять придется сводить концы с концами, слушая бесконечные жалобы отца.

А если догнать Джима, сказать, что она его любит, умолять простить? Нет, не получится. Она не сможет проделать это достаточно убедительно, к тому же Джим ей больше не верит.

Оставался один путь. В городе был человек, о котором она слышала по приезде. Бакдан.

Она оглянулась, но Джим исчез.

Вдруг из тени отеля, в тридцати футах от нее, вышел Бакдан. Она мельком увидела его узкое небритое лицо, когда он проходил мимо освещенного окна отеля. Лотти направилась к нему, но вдруг неподалеку быстро затрещали револьверные выстрелы. Бакдан отступил под навес и замер рядом с привязанной лошадью. Ночь снова взорвалась выстрелами. На мгновение воцарилась тишина, затем качающиеся двери салуна «Дивайд» распахнулись, и на улицу вывалился мужчина. Он упал на коновязь, пытался развернуться, прислонясь плечом к жерди, но свалился в пыль. Он начал подниматься, когда вышел второй мужчина, хладнокровно прицелился и выстрелил.

Бакдан некоторое время постоял, потом взглянул на Лотти и направился к своей лошади. Он уже вставил ногу в стремя, когда она сказала:

— Бакдан! Подождите, мне надо с вами поговорить.

Выстрелы могли означать одно: ковбои с «Кейбара» в беде. Он заметил встречу Лотти и Бакдана только потому, что находился рядом, а также потому, что Бакдан был заметной фигурой в земельной междоусобице.

За несколько минут до перестрелки в салун вошел Болдуин и вышел, сопровождаемый Саксоном и Стреттом. Затем в салун вошли еще три человека Болдуина.

Джулиус Бент не присутствовал при кратком разговоре Болдуина, Стретта и Саксона.

— Флинт в городе. Сейчас в салуне будет драка. Когда она начнется, он прибежит на выстрелы. Спрячьтесь и убейте его, как только он появится на улице.

Долан увидел, как вошли Сэндовал и Алкотт. Сэндовала, «хладнокровного убийцу», разыскивали в Техасе и Соноре, а в Алкотте было больше яда, чем у гремучей змеи.

— Пит, — тихо сказал Долан, — ради Бога, уведи своих ребят. Это Сэндовал и Алкотт.

Вошли Скотт с Отеро, и теперь пяти ковбоям с «Кейбара» противостояли семь человек Болдуина.

— Пошли, — сказал Геддис Милту Райану, — хозяйка, наверное, уже ждет.

— Иди, если хочешь, — сказал Райан, — а я такое ни за что не пропущу.

Геддис заметил, что у Милта под долгополой накидкой висит на плече дулом вниз любимый винчестер. Раз десять Геддис видел, как Райан стреляет из такого положения, выхватывая карабин правой рукой, поддерживая левой и стреляя с бедра. Получалось быстрее, чем из револьвера.

Начал Алкотт — тощий юнец с волчьим лицом и худой шеей, высовывавшейся из рубашки без воротника.

— Те, кто работают на женщину, — сказал он, — не мужчины. Сэндовал внимательно следил за Милтом Райаном — его он боялся больше всех.

Когда заговорил Алкотт, парни с «Кейбара» отпрянули от стойки, а какой-то мальчишка из людей Болдуина с испещренным шрамами лицом схватился за револьвер. Карабин Райана выпрыгнул из-под накидки, и пуля ударила мальчишку в низ живота. Он завизжал и повалился назад, ударившись о стол.

По чистой случайности стол скользнул по полу, но эта случайность решила исход стычки.

Мальчишке не удалось выстрелить, а стол сбил прицел двух человек Болдуина. Геддис выстрелил дважды с расстояния в шесть футов и увидел, что два противника падают.