Нестор начал протискиваться сквозь толпу, Персефона шла следом. Они спустились на нижний этаж библиотеки, где хранились самые древние и ценные материалы. Здесь работа отличалась особенной напряженностью.

– Говорю тебе, – предостерегал лысый мужчина, – книги слишком ветхие. Любое неосторожное движение, и они рассыплются.

Слушавший его солдат терпеливо кивнул.

– Значит, мы будем обращаться с ними очень осторожно. Но их обязательно надо вывезти.

– Что-то не так, Эфраим? – поинтересовался Нестор.

При виде Нестора на лице лысого появилось облегчение.

– Нет, сэр, все в порядке, – отозвался он. – Просто я боюсь, что некоторые свитки не перенесут транспортировку.

– А если оставить их здесь и начнется извержение вулкана, тогда они точно погибнут.

– Вы правы, сэр… Нестор обратился к солдату:

– Я бы посоветовал вам найти крепкие деревянные ящики, уложить в них свитки и с должной аккуратностью погрузить их в фургоны.

Попрощавшись с Эфраимом, Нестор зашагал дальше, бормоча на ходу:

– Спорят о таких вещах… теряют драгоценное время… ну что за люди, а?

Персефона сомневалась, что он ждет ответа, но все равно заметила:

– Они не желают до конца осознавать происходящее. Даже перед лицом страшной опасности они предпочитают делать вид, что все идет своим чередом.

– Эфраим – человек далеко не глупый. Он прекрасно знает, что к чему.

– Да, безусловно, но я уверена, что сейчас он растерян… впрочем, как и все мы.

– Ну, вы-то держитесь весьма неплохо, – улыбнулся Нестор.

Персефона удивилась такому комплименту.

– Я – дело другое. Я привыкла преодолевать трудности и сохранять спокойствие в критических ситуациях.

– Вы научились этому, живя на Дейматосе?

Она кивнула. Нестор пошел вдоль полок, выбирая свитки и протягивая их Персефоне. Когда у нее в руках образовалась приличная стопка, он заметил:

– Вы никогда не рассказывали о себе.

– Я боялась, что, если вы узнаете обо мне все, то не разрешите мне брать книги.

Он изумленно взглянул на нее:

– Вы в самом деле так думали? Я никогда не запретил бы вам пользоваться библиотекой.

– Я поступала глупо, простите, – с улыбкой созналась Персефона.

– Признаюсь, я слегка тревожился за вас. Вы ни словом не обмолвились о своей семье и всегда приходили сюда одна.

– У меня нет семьи. Нестор покачал головой:

– Только не говорите, что вы вылупились из яйца. Она невольно рассмеялась:

– Конечно же, нет. Разумеется, я, как все, имела родителей.

– Ваша мама умерла, когда вы были ребенком?

По спине Персефоны пробежал холодок.

– Откуда вы знаете?

– Со мной случилось то же самое. Я долго страдал от тоски и одиночества и никак не мог найти свое место в жизни. Моя мама считалась удивительной женщиной. Я горячо любил ее и люблю до сих пор, несмотря на преклонный возраст. Я последний из живых, кто ее помнит. – Положив на вершину стопки еще один свиток, он добавил: – Вы помогли мне оживить давние воспоминания.

– Моя мама тоже была хорошей женщиной, – тихо произнесла Персефона. – Мне ее очень не хватает.

– Я вас прекрасно понимаю. Она умерла на Дейматосе?

– Нет… – Здесь, в тиши книгохранилища, наедине со старым библиотекарем, Персефона решилась сказать то, о чем никогда и никому не говорила.