Лэрд Аберноки и Дерта нажал на спусковой крючок и почувствовал привычное ощущение отдачи приклада карабина. Выпущенная им пуля выщербила кусок бетонной стены в районе смотровой щели одной из артиллерийских башен.

— Неплохой выстрел, ага? — пробормотал он.

— Да уж, господин полковник, вы бы никогда не получили за него приз на стрелковом соревновании, — снисходительно промолвил Кертис. — Это же типичный выстрел для галочки.

Макдональд подмигнул:

— Боюсь, что ты прав, Джок, однако даже такой выстрел заставляет этих ублюдков сидеть тихо и особенно не высовываться. Мы ведь не слышали пока, чтобы они произвели хотя бы один выстрел из своих отвратительных дальнобойных пушек!

— Я тоже задаюсь вопросом, сэр, почему они не делают этого, — пробормотал лежавший рядом с ним в траве молодой лейтенант-моряк. — Это кажется мне удивительным. Вы думаете, что это — результат наших выстрелов?

Полковник Макдональд поморщился:

— Не стоит преувеличивать, лейтенант. Если честно, я и сам толком не знаю. Могу лишь высказать одно предположение…

— Да, сэр?

— Боюсь, что что-то пошло наперекосяк со всей нашей операцией. И наши корабли, которые должны были поддержать нас, так и не появились вблизи французского побережья. Поэтому немцы и не стреляют по ним — им просто не по чему стрелять. — Он вновь нажал на спусковой крючок, и бледное лицо немецкого солдата, показавшееся было в смотровой щели артиллерийской башни, пропало.

— Прямо в яблочко, сэр! — вскричал Кертис. — Вот это — действительно отличное попадание!

— Да, — со сдержанной гордостью кивнул Фергюс Макдональд, — должен заметить, что это и в самом деле недурно для такого старика, как я.

— Тогда что же мы делаем здесь? — спросил после некоторой паузы лейтенант. — Не подумайте, что я люблю задавать глупые вопросы, сэр, или что я ни в чем толком не разбираюсь, но меня действительно мучает вопрос — ради какой цели мы торчим здесь, если эта немецкая батарея не вела и не собирается вести огонь по нашим силам?

— Я знаю, что ты — не любитель задавать глупые вопросы, и интересуешься этим не потому, что тебя мучает страх навсегда остаться здесь, — добродушно произнес Макдональд. — Даже если такой страх и в самом деле мучает тебя, то его не стоит по-настоящему стыдиться — мы все здесь в той или иной степени испытываем его. Но все дело в том, что наша эвакуация с французского побережья должна начаться не раньше, чем ровно в тринадцать часов. И когда она начнется, то нашим кораблям все-таки придется приблизиться к французскому побережью. И тогда уж, будь уверен, фрицы не упустят прекрасную возможность открыть по ним прицельный огонь, чтобы потопить их. — Он пожал плечами и вновь выстрелил в направлении батареи. — Вот почему мы торчим здесь и ждем этого момента. Тогда мы можем оказаться по-настоящему полезными.

— А что должно произойти потом? — не унимался лейтенант.

— О, да ты, я вижу, совсем не из пугливых, вообще ничего не боишься и ни о чем не беспокоишься! — шутливо вскричал полковник Макдональд. Посерьезнев, он продолжал: — Никто не может предположить, что же на самом деле случится потом. Это — действительно загадка. Как говорится, если бы у тетушки Фанни были усы, то ее звали бы дядюшкой Джо. Давай не будем беспокоиться и думать о том, что наступит потом. Когда это случится, мы все сами увидим!

Однако дальнейшее развитие событий практически не заставило себя ждать. Едва только лэрд Аберноки и Дерта сумел закончить свою успокоительную тираду, как на высоте буквально нескольких метров от земли промчалась первая группа британских истребителей «Спитфайр».