Выждав несколько дней, Качановский позвонил адвокату Рушиньскому и попросил его заглянуть при случае в столичную комендатуру милиции. Адвокат не заставил себя долго ждать и на следующий день появился в кабинете подполковника. После взаимного обмена подозрительно сердечными приветствиями офицер милиции сразу, фигурально выражаясь, взял быка за рога:

— Мне приятно сообщить вам, пан меценас, — сказал он, — что. мы сделали всё от нас зависящее для того, чтобы ваши претензии были удовлетворены в кратчайший срок.

— Такая радостная весть — бальзам для моей души, — ответил Рушиньский. — Я постоянно помню, что моё сотрудничество с вами, пан подполковник, всегда развивалось— и в прошлом вы неоднократно могли в этом убедиться — наилучшим образом. Если милиция временами и допускала в своей работе какие-то промахи, а это случалось, как все знают, довольно часто, я, со своей стороны, старался сделать всё необходимое, чтобы направить её на путь истинный.

«Если бы змея умела говорить человеческим голосом, — подумал Качановский, — да ещё приложилась бы к бочке с мёдом, то её шипение вряд ли отличалось бы от речей адвоката»,

— Мы ценим ваши советы. — Подполковник сделал вид, что не заметил издёвки в словах юриста. — Поэтому и сейчас, учитывая ваши пожелания, направили необходимые материалы в Краков, в местный институт судебной медицины, а также провели соответствующее обследование заключённого на предмет выяснения его возраста. И уже получили результаты этих экспертиз. Считаю своим долгом познакомить вас с ними, пан меценас.

Мечо улыбнулся и стал похож на человека, которому дантист собирается удалить больной зуб.

— Безмерно благодарен, дорогой пан подполковник, за то, что вы меня не забываете.

— Не стоит благодарности, Мы обязаны помогать друг другу. Вот здесь, пан меценас, — Качановский выдвинул ящик письменного стола, — находится заключение экспертизы, полученное из Кракова. В нём говорится, что личность, изображённая на фотографии, и ваш мнимый Станислав Врублевский — одно и то же лицо. Ошибка исключена. Если защита пожелает проводить за свой счёт дальнейшие экспертизы, я ничего не имею против.

Адвокат не проявил ни малейшего желания взглянуть на краковское заключение.

— У меня есть ещё один документ, — продолжал подполковник. — Это результаты обследования задержанного с целью выяснения его возраста. Эксперты установили, что он родился приблизительно в 1920 году, причём допустимая погрешность составляет плюс-минус три года. Поскольку нам известно, что Баумфогель родился в 1917 году, данные экспертизы не противоречат этой цифре.

Они не противоречат и тому, что Врублевский появился на свет шестью годами позже, — спокойно заметил Рушиньский.

— А что вы скажете о фотографии? — насмешливо спросил Качановский.

— Всё дело в том, что здесь мы столкнулись с абсолютным двойником. Редчайший случай, которым должны заинтересоваться учёные всего мира. Опровергается теория, согласно которой на земле нет людей с одинаковым строением черепа и абсолютно похожими чертами лица.

— Очень интересная мысль, пан меценас. Чувствуется, что сегодня у вас великолепное настроение. Только ведь ни один суд не поверит в такие байки.

— Это уж ваша обязанность представить доказательства того, что в природе такие явления невозможны.

— Это подтвердит любой врач и любой криминолог. Да, чуть не забыл сказать вам, что я ездил в Брадомск.

— Я знаю об этом, — небрежно произнёс адвокат. — Вас даже видели там в обществе довольно миловидной… впрочем, это к делу не относится.