Изменить размер шрифта - +
Она не прекращалась до последних часов агонии третьего рейха. Имея в лице Гейдриха могущественного друга, Баумфогель автоматически приобрёл себе немало врагов. Они, когда Гейдриха не стало, моментально вспомнили о кичившемся своей властью и независимостью выскочке из Брадомска, с которым теперь можно было уже не церемониться. Шефа гестапо отзывают и командируют на восточный фронт, где бросают на самые опасные участки боевых действий. Баумфогель понимает, что попал в замкнутый круг, из которого живым не выбраться. Понимает он и то, что приготовленная для него пуля будет не обязательно советского производства. И тогда этот человек делает вывод: надо срочно уносить ноги из армии. Он готовит дезертирство так же старательно, не забывая о мелочах, как готовил когда-то расстрелы в Брадомске. Но куда может убежать дезертир-гестаповец? Перейти линию фронта ему нельзя, даже если бы сложилась подходящая обстановка, потому что там ему предъявили бы счёт за его кровавые художества со всей строгостью закона. Его фамилия уже давно внесена в списки разыскиваемых гитлеровских военных преступников. Найти надёжное убежище на территории всё ещё гитлеровской Германии также вряд ли удастся, как это не удалось, например, участникам сорвавшегося покушения на Гитлера: «добропорядочные» немцы всех их продали ищейкам гестапо за денежное вознаграждение. Так где же всё-таки можно найти укромное местечко для бедного дезертира? На этот вопрос Баумфогель нашёл безошибочный ответ и потому оказался в партизанском отряде поручика Рысь.

Мы проверяли, — заметил прокурор, — не кроется ли за его решением стать партизаном ещё большая подлость, то есть не заслан ли он в партизанское движение как агент гестапо. Мы не выдвигаем, однако, такого обвинения, но лишь потому, что не располагаем необходимыми доказательствами. И вот удивительных совпадений зафиксировано столько, что хоть пруд пруди. Где бы ни оказывался этот партизан, там сразу же появлялись, словно из-под земли, фашисты, не оставлявшие нашим бойцам в силу их малочисленности никаких шансов на достойное сопротивление. Путь партизана Врублевского — это путь поражений партизанских формирований под Парчевом и в яновских лесах.

Услышав эту фразу, обвиняемый хотел вскочить и что-то крикнуть, но адвокат Рушиньский вовремя вмешался, и тот немного успокоился.

— После освобождения Люблинского воеводства Баумфогелю, тогда уже Станиславу Врублевскому, по-прежнему грозило разоблачение. Каждый бывший житель Брадомска представлял для него потенциальную угрозу, поскольку мог его опознать. Необходимо было срочно отыскать очередное, более удобное и безопасное укрытие. И таковое нашлось, как только он напялил на себя мундир солдата Войска Польского. Он добровольно вступил в воинскую часть, начинавшую свой боевой путь на территории Советского Союза. Выбор был не случаен, так как в ней сражались солдаты, не знакомые с «оккупационным раем»; царившим на землях генерального губернаторства. Никто им не рассказывал о кровавом палаче Брадомска, никому из них не приходилось раньше видеть его.

Можно проследить странную закономерность: чем быстрее приближался крах третьего рейха, тем быстрее рос список «подвигов» Баумфогеля в Войске Польском. Этот человек рассудил, что ему придётся пускать корни на польских землях очень надолго, возможно даже, на всю оставшуюся жизнь. Поскольку ходить в отстающих он не привык, то и в новой жизни надо было заработать солидную репутацию, которая позволила бы занять в Польше хорошее положение. А для этого требовались боевые награды, нужно было проявить «героизм», избавлявший в дальнейшем от всяких ненужных расспросов, подозрений и обвинений. Где вы сыщете такого человека, который набрался бы наглости в чём-то подозревать доблестного ветерана войны, заслуженного кавалера двух медалей «Крест Храбрых» и самой почитаемой воинской награды — ордена «Виртути Милитари»?

После войны Баумфогель также не мог вернуться в Германию, даже в Западную Германию, или нынешнюю ФРГ, где сейчас живёт немало бывших эсэсовцев.

Быстрый переход