— Ну, допустим, — прищурился рассудительный Вэммер Джеммер. — Только боюсь, мы все-таки разглядим его форму через брезент. Прыгнет, и поминай как звали… Надо ширму какую-нибудь смастерить.

Дьюи метнулась к кровати, стоявшей в углу, и разом сдернула с нее все простыни и одеяла.

— Пошли, — решительно скомандовала она.

Вэммер Джеммер раздобыл старую стремянку, и, вооружившись молотком и гвоздями, друзья принялись за работу, с трудом преодолевая расслабляющее действие Кайфовины. Не прошло и десяти минут, как бесформенная масса, накрытая брезентом, была окружена импровизированным шатром.

— А вдруг ему неприятно, что на нем эта тряпка? — заволновалась Дьюи. — Теперь ведь она не нужна.

Вэммер Джеммер присел, засунул руку под край навеса из одеял… и вдруг замер.

— Э-э… что я собирался сделать? — сонно проговорил он.

— Не помню, — с улыбкой вздохнула Дьюи.

— Кажется… достать что-то? — предположил Мастер Бластер.

Почувствовав под рукой твердый угол брезента, Вэммер Джеммер машинально дернул его к себе и вытянул наружу.

— Наверное, вот это, — обернулся он.

Ответа не было. Мастер Бластер расслабленно вытянулся на диване. Дьюи сидела на полу, привалившись спиной к его бессильно свисающей руке.

Вэммер Джеммер подполз на четвереньках поближе и со вздохом облегчения улегся рядом, положив голову девушке на колени.

Время не шло, а тянулось лениво, словно в сознании спящего божества. Или совсем не шло, остановилось навечно. Три человека лежали, едва дыша, покачиваясь на нежных розовых волнах волшебной усыпляющей ауры. Сознание наполняли мир и покой, необыкновенное, высшее счастье, которое происходит не столько от отсутствия зла, сколько от присутствия всего хорошего и доброго, что только есть на свете. Все тревоги, все беды, все унижения были забыты, все желания удовлетворены, не хотелось ни денег, ни кофе, ни сигарет — ничего.

Потом в сон стал вторгаться оглушительный грохот. Божественная рука в стальной перчатке размеренно колотила в бронзовые ворота невероятных размеров, требуя их открыть.

Вэммер Джеммер тряхнул головой, с усилием возвращаясь назад к реальности. Грохот продолжался, хотя и не такой чудовищный, как во сне.

— Эй, вставайте, кто-то в дверь барабанит, — простонал Вэммер Джеммер, расталкивая приятелей.

Он попытался встать сам. Ноги отказывались повиноваться, похожие на мешки с песком.

— У меня все онемело, — пожаловалась Дьюи, поднимаясь на четвереньки.

— Моя рука! — взвыл Мастер Бластер.

— Извини, Стиви… — Дьюи отодвинулась, освобождая придавленную руку.

— Попробуй ею пошевелить, — посоветовал Вэммер Джеммер.

— Нет, не могу!

Дьюи и Вэммер Джеммер принялись яростно дергать и раскачивать несчастную конечность, слово рукоятку насоса.

— Стойте! Да стойте же! — взмолился чернокожий. — Она уже чувствуется… только теперь еще хуже. М-м… Ой, колется!

Предоставив Дьюи массировать руку дальше, Вэммер Джеммер на трясущихся ногах двинулся к двери.

На пороге стоял не кто иной, как мистер Хистадайн, владелец дома. Его лицо напоминало морду енота, страдающего несварением желудка. Черные отвисшие мешки под глазами выдавали глубоко укоренившуюся злобу на весь мир и самого себя, абсолютно несовместимую с нормальным ночным сном. Пять десятков лет такого существования превратили мистера Хистадайна в желчного и мстительного людоеда.