|
Немец услышал, как сломалась кость руки. Они оба рухнули за ненадежное укрытие. Топор, который, казалось, падал прямо вниз, на плаху и открытую шею Жана, резко изменил направление. На лице первого тюремщика выражение изумления не исчезло даже тогда, когда его голова покатилась по полу. Второй успел закричать, но обратный разворот топора пришелся ему в шею и прервал крик. «Это – чудесный сон, – подумал Жан. – Самый лучший». Пока танцовщица извлекала второй камень, Генрих воспользовался секундной передышкой и опрокинул стол, увеличив ширину их укрытия. Ему удалось извлечь из ножен свой короткий меч, но для этого пришлось работать здоровой рукой, не привыкшей держать оружие. Чибо лежал под ним, сотрясаясь от сильного приступа кашля, и изо рта у него текла яркая кровь. – Хакон! Хватай Жана! – закричала Бекк. – Секунду. – Скандинав зашагал к перевернутому столу, высоко подняв топор. – Сначала мне надо кое за что поквитаться. Его путь через комнату прервал новый, знакомый им голос. – Ах, братец! Ну и ночку мы провели! Произнося эти слова в дверях, Франчетто Чибо оглядывался назад, в коридор. Он рассылал благосклонные ухмылки своему телохранителю Бруно-Лучиано, который нынешним вечером удивил своего господина новыми, дотоле скрытыми глубинами похотливости. И только потом Франчетто повернул голову, чтобы войти, – как раз в ту секунду, когда Генрих заорал: – Помогите нам! Франчетто успел лишь мельком увидеть чрезвычайно странную сцену, а потом обнаженная женщина перестала раскручивать что-то у себя над головой и захлопнула перед ним дверь. В двери был ключ, заржавевший от времени, так что ей пришлось ухватить его обеими руками, чтобы повернуть. Замок щелкнул как раз в тот момент, когда кто-то всем телом врезался в дверь. Из коридора донеслись невнятные крики. – Хакон! – крикнула она, и скандинав повернулся к ней. – Некогда! Хватай Жана, ради всего святого! Дверь долго не выдержит! Скандинав как раз заглядывал за край стола. – Тогда в другой раз, – внятно проговорил он. Глаза немца сузились, обжигая его таким же ненавидящим взглядом. Хакон закрепил топор у себя за спиной, засунул топорище в складки плаща, наклонился и просунул руки под тело француза. Когда скандинав поднял его, оно странно обвисло, и он изумился тому, какое оно легкое. По-видимому, новое движение болью отдалось в теле Жана, потому что его глаза вдруг открылись и он очень ясно произнес: – Поосторожнее, бычище! Хакон улыбнулся ему: – Добро пожаловать обратно, карлик. Из коридора в дверь колотил мощный человек. Пущенный Бекк камень ударился в стол на палец ниже того места, где опрометчиво выглянул Генрих. – Дверь поддается! – крикнула Бекк. – Куда теперь? В комнате была еще одна дверь, слева от камина. Хакон знал, что она ведет в заднюю часть дома. Оставалось только надеяться, что он недаром потратил на рекогносцировку долгие часы. – Сюда! – крикнул он с уверенностью, которой вовсе не чувствовал, и решительно распахнул дверь. Там действительно оказался полутемный коридор, который вел неизвестно куда. Хакон нерешительно остановился, но треск второй двери лишил их выбора. Бекк бросилась к ним. Приостановившись на секунду, чтобы снова раскрутить пращу, она оказалась совсем близко от головы Жана. И услышала его шепот: – Рука. |
