Ава проводила глазами мужа, торопливо шагавшего к дому через лужайку. На водосточном желобе под самым скатом крыши устроилась парочка жирных голубей. Вид у них был сытый и довольный. Ава улыбнулась, представив себя рядом, на желобе. Она испытывала то же ленивое благодушие, что и голуби. Ведь у нее было все, что только можно пожелать: любящий муж, трое детишек, самый прекрасный дом в Англии и ее обожаемый сад. Птицы на желобе напоминали сахарную глазурь на изысканном пирожном.

Ава окинула взглядом сад. Деревья только начинали готовиться к зиме и не торопились сбрасывать листву. Она любила это время года. Изобилие зелени дарило ощущение покоя и безмятежности. Кроны не утратили пышности, но кончики листьев уже начали сворачиваться и кое-где в зеленой пене листвы мелькали нежные желтоватые пятна. Над лугами разносились птичьи трели, прерываемые клекотом фазанов и хриплым воркованием голубей. Аве нравилось, что под крышей весной гнездятся воробьи; она специально посадила возле дома вечнозеленый кустарник, надеясь, что другие птицы станут вить там гнезда и высиживать птенцов. В середине зимы она перебросила побеги плюща на ясень и платан, чтобы защитить зимующих птиц от холода и хищников. Ава научила детей подкармливать птичек и ухаживать за ними. Поппи любила летом плескаться в птичьей купальне, но зимой девочка заботливо подбрасывала корм своим питомцам, постепенно приручая их, так что вскоре некоторые пичужки уже клевали зерна у нее с ладони, если, конечно, поблизости не было Берни и Тарквиния. Собаки распугивали птиц.

Ава продолжала возиться с цветочным бордюром, когда час спустя Филипп вернулся вместе с Жан-Полем. Берни и Тарквиний с громким лаем бросились к дому. Ава распрямилась, вытирая пот со лба, и тут хруст гравия под колесами автомобиля внезапно стих. Хлопнула дверца, послышался голос Филиппа, приветствовавшего собак, словно те были людьми. Ава поспешно проскочила в калитку в тисовой изгороди, окаймлявшей сад со стороны фасада. Филипп потянулся к багажнику своего старенького «мерседеса-универсала». Стоило ему поднять крышку, как оба пса немедленно запрыгнули внутрь. Жан-Поль изумленно поднял брови, когда грязные лапы собак прошлись по его роскошному кожаному чемодану. Филипп даже не пошевелился, чтобы прогнать псов. При виде знакомой картины он лишь рассмеялся, не обращая внимания на замешательство Жан-Поля. Ава, стоя у калитки, наблюдала за этой сценой. Француз показался ей самым красивым мужчиной из всех, кого она когда-либо видела.

— Здравствуйте, я Ава, — сказала она, вытирая руку о штаны, прежде чем протянуть ее Жан-Полю. К ее удивлению, молодой человек вежливо поклонился и поднес ее руку к губам.

— Рад познакомиться, — произнес он, встретив ее взгляд. Его карие глаза, цветом напоминающие мягчайшую коричневую замшу, были устремлены на Аву. Она собиралась ответить ему по-французски, но его английский был безупречен. Лишь сильный акцент, вобравший в себя всю романтику и чувственность любвеобильной Франции, выдавал в нем иностранца. У Авы на мгновение перехватило дыхание.

— Надеюсь, вы хорошо долетели? — Она вдруг с ужасом поняла, что выглядит растрепанной неряхой.

— Я прибыл в Лондон несколько дней назад, — отозвался Жан-Поль, рассеянно разглядывая дом. — Хотел немного осмотреть город, приобщиться к культуре, прежде чем поеду сюда.

Филипп внес его чемодан в холл.

— Почему бы вам не войти и не выпить чего-нибудь, — предложила Ава, переступая порог вслед за мужем. — Вам придется пожить в доме около недели, пока я не приведу в порядок гостевой коттедж.

— Это на тебя не похоже, Ава, — заметил Филипп. — Моя жена — образец деловитости. Она здесь полновластная хозяйка, как капитан на корабле. Я же, простой матрос, не устаю восхищаться ее самодисциплиной.