Он подошел к столику и, поскольку лакей ушел, повернув голову, спросил:

— Шерри, Луиза?

— Мой дорогой Вернон, тебе следует наконец запомнить, что я не пью шерри.

— В самом деле? Но у меня такая скверная память!

— Но не тогда, когда ты считаешь нужным запомнить что-то!

— О да, это верно! — согласился он. Он посмотрел на ее плотно сжатые губы и густеющий румянец и вдруг расхохотался. — До чего же ты глупа, сестрица. Никто еще с такой готовностью не поддавался на мои крючки, как ты! Так что же ты выпьешь? Малаги?

— Немного ликера, если ты будешь так любезен налить мне, — сказала она, стараясь сдержаться.

— Это так несвойственно мне, но я буду любезен. Как ужасно пить в это время суток, как, впрочем, и в любое другое время, — добавил он. Он подал ей бокал с ленивой грацией прирожденного атлета. — Кстати, сколько уже времени? Не тяни, я не хочу, чтобы мои лошади замерзли.

— Может быть, ты присядешь? — сказала она раздраженно.

— Хорошо, но, ради Бога, короче, — ответил он, усаживаясь в кресло напротив камина.

— Мне нужна твоя помощь, Алверсток.

— Это, дорогая Луиза, я понял из твоего письма, — ответил он с подчеркнутой любезностью. — Конечно, ты могла опять затеять мое сватовство с какой-нибудь бестолковой дочкой одной из твоих приятельниц, но письмо было написано в таких любезных выражениях, что я сразу понял: тебе что-то нужно от меня.

— По-моему, я должна быть тебе очень признательна за то, что ты вообще вспомнил о том, что я просила тебя приехать ко мне! — сказала она, испепеляя его взглядом.

— Ты не представляешь, Луиза, как я был бы счастлив заслужить твою признательность, но, увы, она принадлежит не мне. Тревор напомнил мне об этом.

— Ты хочешь сказать, что мистер Тревор читал мое письмо? — с негодованием воскликнула леди Бакстед. — Твой секретарь?

— Я плачу ему за то, чтобы он читал мои письма, — объяснил лорд.

— Но не письма от самых близких.

— Конечно нет, те я читаю сам, — согласился он.

Она задохнулась.

— Негод… — леди Бакстед запнулась и с большим трудом постаралась взять себя в руки. Героическим усилием воли она сумела вернуть на лицо улыбку и игриво произнесла:

— Негодный! Я не позволю тебе вывести меня из себя. Я хочу поговорить с тобой о Джейн!

— А кто это, черт возьми? Ах да, это одна из твоих девочек!

— Моя старшая дочь, и, позволь напомнить тебе, твоя племянница, Алверсток!

— Не стоило, Луиза, я уже вспомнил сам!

— В этом сезоне я вывожу мое милое дитя в свет, — объяснила она, не обращая внимания на его реплику. — Я, конечно, представлю ее во дворце, если ее величество еще будет давать балы, но, говорят, здоровье королевы так неважно, что…

— Тебе надо будет что-то сделать с ее веснушками, если это та, о которой я думаю, — перебил он ее.