Среди собравшихся фермер был наиболее непреклонен к преступному Лафре. Одного взгляда на его разъяренное лицо было достаточно, чтобы понять, что взывать к милосердию бесполезно. Вся дрожа внутри, Фредерика проговорила:

— Осторожнее! Эта собака принадлежит маркизу Алверстоку! Она чрезвычайно ценная, и, если с ней что-то случится, его светлость очень разгневается!

Младший служитель, у которого было свое мнение по поводу происхождения Лафры, сказал упрямо:

— Чушь! Какой маркиз купит его! Он и гроша ломаного не стоит! Обыкновенная дворняжка, вот кто он!

— Дворняжка? — воскликнула Фредерика. — Да знаете ли вы, что это чистокровнейшая барселонская овчарка, да еще привезенная в Англию за огромные деньги! Я извиняюсь, конечно, что он погнался за коровами, но он просто собирался их пасти! Эта порода именно с такой целью и была выведена в Испании, а к английским коровам он еще не привык!

— Пасти их? — изумился фермер. — Я сам никогда не пасу их! Зачем? Вы, кажется, не умнее его, барышня!

Младший из двоих парковых служащих не замедлил вынести вердикт. Он сказал, что мисс зашла слишком далеко, добавив при этом, что ничего не знает о барселонских овчарках, но зато прекрасно разбирается к дворняжках. Он также сказал, настаивая на своем первоначальном мнении, что маркиз не купил бы такую собаку, как Лафра.

— Вот как! — сказала Фредерика. — Вы что, знакомы с моим кузеном маркизом Алверстоком?

— Какая наглость! — возмутилась дама с острым лицом. — Называет себя кузиной маркиза, а сама болтается по городу одна! Хорошенькая история!

После бурного спора, в котором младший служитель поддержал остролицую леди, фермер сказал, что маркиз или не маркиз, а его коровам нанесен ущерб, и за это должно быть уплачено, старший парковый служитель колебался, а джентльмен в сюртуке табачного цвета предложил, чтобы маркиз сам подтвердил то, что тут натворила мисс.

— Прекрасная идея! — спокойно объявила Фредерика. — Пойдемте к нему сейчас же! Это недалеко, на Беркли-сквер.

По мнению старшего из парковых служителей, лучше бы оставить эту затею. Если молодая леди была готова тут же отвести их к маркизу, значит, она и вправду его кузина; и хотя он понимал, что это, по сути, не меняет дела, ему не хотелось ввязываться в эту историю. Честно говоря, маркиз — если он владелец собаки — подлежал штрафу, помимо того, что главный работник с фермы мистера Била мог потребовать с него за перепуганных коров, но когда имеешь дело с господами, надо быть осторожнее. Служитель что помоложе, которому и втолковывались эти мысли, сразу призадумался; фермер же был готов принять приглашение Фредерики, говоря, что у него есть на это право, будь хозяйкой собаки хоть сама королева, не имея в виду оскорбить ее величество; а остролицая дама, возмущенно хлопая глазами, заявила, что, если парковые служащие не знают, в чем состоит их долг, то она знает, и непременно доложит обо всем главному смотрителю. Ничего не оставалось, как пойти за молодой леди. Остролицая объявила, что и она пойдет с ними, и если — в чем она сильно сомневается — маркиз и появится, она все выскажет ему.

Дверь Алверсток-хауза отворил лакей. Это был прекрасно выученный молодой человек, но его глаза, когда он увидел такую кавалькаду, чуть не вылезли из орбит. Фредерика, твердо решив идти до конца, проговорила с дружелюбной улыбкой:

— Доброе утро! Надеюсь, его светлость еще дома?

— Слуга, вытаращившись еще больше, ответил удивленным голосом:

— Да мисс.