Посланцы какого-то далекого южного урагана, волны катились поперек неизменному северо-восточному муссону, и каждые несколько минут короткая резкая волна обрушивала на квартердек «Сюрприза» теплый душ брызг. «Если мы атакуем его с подветренной стороны, — подумал Джек, не отрывая глаз от «Маренго», — ему будет чертовски непросто отдраивать нижние порты». Нижние порты линейного корабля располагались высоко, что характерно для большинства французских судов, но все равно, с учетом кренящего корабль свежего ветра и сильного волнения, их будет заливать. В немалой степени этому будет способствовать некоторая валкость корабля, склонность к крену, вызываемая, без сомнения, недостатком припасов в его трюмах. Если Линуа не сможет использовать свою нижнюю орудийную палубу, свои самые тяжелые орудия, то соотношение сил окажется более равным. Не в том ли причина того, что он до сих пор лавирует, хотя является хозяином положения, а под ветром у него находится конвой стоимостью в шесть миллионов? Что у него в голове? Просто не решается? Впечатлен зрелищем английской линии в ночном море — длинной вереницей огней, приглашающей померяться силами утром, а не бросившейся в рассыпную под покровом тьмы, что наверняка произошло бы, будь вчерашняя решительная атака всего лишь демонстрацией?

— Свистать всех наверх к завтраку, — распорядился Джек. — И еще, мистер Черч, будьте любезны сообщить Киллику, что если через пятнадцать секунд он не появится с моим кофе на палубе, то в полдень его казнят. Добрейшее утро, доктор. Ну разве не чудный денек? Ну вот наконец и кофе — не желаете ли чашечку? Выспались? Ха-ха, что за замечательная вещь — выспаться.

Сам он провел пять часов в застеленной шерстяной тканью койке, и теперь жизнь снова била в нем ключом. Он знал, что ему предстоит крайне опасное предприятие, но также понимал: оно принесет или совершенный успех или совершенную неудачу. Риск при любом раскладе исключительно велик, но Джек отдавал себе отчет, что не ведет себя, свой корабль и еще полторы тысячи людей в заведомо безнадежный бой; беспокойство осталось позади. Одной из причин для этого служило воодушевление, распространившееся по линии баталии: капитаны умело управляли своими кораблями и осознавали это, успех их маневра и отступление Линуа подняли боевой дух даже тех, кто поглядывал назад, на недосягаемую высоту, везде воцарилось единодушие, готовность исполнить намеченный план атаки, и Джека это радовало.

Впрочем, Обри было известно, как раздражает его друга такая болтливость рано поутру, и ограничился прогулкой взад-вперед, балансируя в ритм раскачиванию корабля чашкой кофе и грызя сухарь, размоченный в гхи.

С завтраком было покончено, а французы все не спешили.

— Мы должны помочь ему решиться, — заявил Джек.

Затрепетали сигнальные флаги; британская линия легла на правый галс и направилась на вест под одними марселями и нижними парусами. Сразу же движения фрегата сделались более плавными и размеренными, и тут же далекие французские корабли повернули на противоположный галс, двинувшись на зюйд, к «индийцам».

— Ну вот, — произнес Джек. — Что-то он предпримет теперь?

Проследив достаточно долго, чтобы понять, что это не обманный маневр, а начало решительного дела, он сказал:

— Стивен, тебе самое время спуститься вниз. Мистер Стауртон, бейте тревогу.

Барабан, еще более бодрящий, чем горн, громом раскатился по кораблю.