Брейер.  Нет. Нас разлучила Сесили. (Он глядит на могилу и кладет руку на решетку, окружающую надгробие)  К тому же… Я часто думал об этом, Фрейд: я считал себя вашим духовным отцом… Хотя я и не завистник, но… когда я почувствовал, что вы пойдете дальше меня… Это настроило меня против вас и ваших идей. (С иронической усмешкой.)  Вы казались молодым парнем, а я ощущал себя старой курицей. Да что там! (Он делает движение головой, означающее, что все уже в прошлом.)  Как по­живает Марта?

Фрейд.  Марта любит своих детей, она великолепная хозяйка, по‑моему, она и меня любит так же, как в день нашей свадьбы. Но что‑то в наших отношениях… больше не повторится. Никогда. Брейер, я прошу у вас прощения. Знаете, со дня похорон я не осмеливался прийти на могилу своего отца. Сегодня я вернулся сюда потому, что надеялся увидеть вас. Брейер, я применил ваш метод к самому себе. В одиночку. И я буду продолжать. Я любил своего отца и ревновал к нему. Я просто не мог его видеть без того, чтобы не ощутить в себе какой‑то чудовищной агрессив­ности…

Брейер.  Агрессивности? В отношении столь мягкого человека?

Фрейд.  Именно. Его мягкость обезоруживала меня. Я хотел бы иметь отцом Моисея. Закон!

Брейер.  Чтобы восставать против него?

Фрейд.  И чтобы ему повиноваться. Какое‑то время эту роль играл Мейнерт. (Улыбается.)  Это был трансферт.

Брейер.  И что же, я тоже играл подобную роль?

Фрейд.  Да. Целых десять лет. Я ненавидел Мейнерта, который проклял меня. К вам я питал только любовь и почтение. Мейнерт умер, попросив у меня прощения, это освободило меня от него. Вы были единственным моим отцом, предметом моих двойственных чувств. Я счел вас слабым, что привело меня в безумную ярость. Но не вашу слабость я ненавидел, а слабость Якоба Фрейда. (Показывает на могилу.)

Брейер (искренне).  Я слаб.

Фрейд.  Нет. Вы добры.

Брейер.  А Флисс?

Фрейд.  Это мираж. Я принимал его за демона, а он оказался лишь конторским служащим. Это не имеет значения: я уважал его силу, вернее, то, что принимал за его силу, и она позволяла мне ненавидеть то, что я считал вашей трусостью.

Брейер (улыбаясь).  Сколько отцов! Большую часть вашей жиз­ни вы имели сразу двух отцов.

После этой реплики оба мужчины исчезают, а мы видим старого и больно­го Мейнерта, который сидит в своем кабинете под огромной статуей Моисея.

Голос Фрейда за кадром . Да. Я боялся себя, я отказывался становиться взрослым. Взглянуть истине в глаза. Брейер, я без конца мучился: я признавал всех этих отцов, чтобы защититься от самого себя, и не было мне покоя до тех пор, пока я не уничто­жил их всех. Все вы завораживали меня, и в вас я хотел убить своего отца! (В кадре снова могила Якоба Фрейда.)  Он умер. И вместе с ним погребены мои приемные отцы. Я остался наедине с самим собой, и я больше ни к кому не питаю ненависти.

Брейер.  Но сможете ли вы любить?

Фрейд.  Да. Любить родных детей и детей приемных – тех людей, если таковые найдутся, что поверят в мое учение. Теперь отец–это я. Брейер, я воспользовался вами как средством, чтобы потерять себя и обрести вновь. Простите ли вы меня?

Брейер ласково берет и пожимает руку Фрейда. (Пауза.)

Брейер (тихим голосом). Я  полагаю, мы больше никогда не встретимся?

Фрейд (дружески).  Нет. Больше никогда.

Брейер.  Вы завоевали право быть одиноким.

Фрейд (с глубокой печалью).  Да. (Он показывает на небо: облака рассеялись, появилось скупое и холодное зимнее солнце.)  Я один, а небо опустело. Я буду работать один, стану своим единственным судьей и своим единственным свидетелем. К счастью, все всегда кончается смертью (Неожиданно.)  Брейер, я не хочу, чтобы моя жена стала жертвой моего одиночества. Она безрадостна, это тревожит меня.