Студенты застыли в вежливых позах. Те, кто был в шляпе, обнажили головы. Мейнерт, удивительно величественный, невероятно самоуве­ренный, небрежно приподнимает цилиндр и снова опускает его на голову. Перчаток он не снял.

Мейнерт.  Господа… (Дверь открывается. Мы видим жен­скую палату неврологического отделения. Между койка­ми навытяжку стоят санитары и сиделки.)  Прошу захо­дить!

Старшая сиделка устремляется навстречу. В знак приветствия он помахал ей двумя пальцами левой руки. Она будет следовать за Мейнертом на почтительном расстоянии. Мейнерт входит в палату, не сняв цилиндра. Длинная палата, печаль­ная и очень темная. Слабые лучи солнца проникают сквозь два открытых окна.

Группа студентов, большинство из них одеты бедно, держатся неловко, без всякого изящества, на цыпочках (словно кордебалет) шествует за этим элегантным, почти танцующим (несмотря на свою хромоту, а, быть может, благодаря ей) человеком, который больше похож на знаменитого танцора, нежели на профессора медицины.

Санитары и сиделки по‑прежнему стоят между койками почти по стойке смирно. Мейнерт указывает тростью на больных женщин, которые молча смотрят на него, сидя на койках. Изредка он слегка постукивает кончиком трости по их железным спинкам. Перед первыми двумя больными он задерживается на несколько мгновений. Одна из них, молодая женщина, здоровается с ним. Мейнерт смотрит на нее, не отвечая на приветствие.

Больная.  Здравствуйте, господин профессор.

Мейнерт.  Как ты себя чувствуешь?

Больная.  Все так же.

Он покачивает головой, потом продолжает обход. Третья больная – это женщина лет сорока Нижняя челюсть у нее перекошена в правую сторону. Она спит. Мейнерт стучит кончиком трости по спинке койки.

Мейнерт.  Двойной мастоидит. Следствие хирургического вме­шательства. Во время трепанации был задет лицевой нерв. Вче­ра мы ее обследовали. Прописали массаж, но я намерен попро­бовать электротерапию.

Он продолжает обход. Больная, проснувшаяся от ударов трости по спинке кровати, провожает его глазами.

Мейнерт.  Сегодня ничего особенно нового нет. Кроме боль­ной с односторонним параличом. (Сиделке.)  Она поступила вчера? (Сиделка подобострастно кивает.)  Хорошо. Мы ее осмотрим.

Обход продолжается Пройдя в глубь палаты, санитары наконец‑то уложили слепую старуху на кровать и встали по обе стороны койки навытяжку, не шевелясь. Мейнерт останавливается и глядит на старуху.

Мейнерт.  Новенькая?

Санитары встревоженно переглядываются.

Первый санитар.  Она… из психиатрического отделения.

Мейнерт (властным, неприятным тоном).  Ну и что? Что ей здесь нужно? (Санитары молчат.)  Унесите ее. (Постуки­вает по кровати тростью.)  Сколько раз я говорил: каждый больной должен быть там, где положено. У нас и так не хватает коек…

Первый санитар (жалостливо).  Да ведь…

Мейнерт (испепеляя его взглядом).  Ну что еще?

Первый санитар.  Доктор Маннгейм не принимает ее.

Мейнерт.  Почему?

Первый санитар.  Он говорит, что она ист… есте…

Мейнерт (меняется в лице; он побледнел  or ярости, гла­за его сверкают).  Истеричка? Ей здесь не место.

Старуха (хнычет).  Я слепая.

Мейнерт.  Зрение проверяли?

Первый санитар.  Да. У нее ничего не нашли.

Старуха (с тревогой).  Я слепая.

Студенты перешептываются.