Пробираясь к выходу из зала, Морской то и дело оглядывался. Лариса с явным энтузиазмом что-то говорила Николаю, а тот смиренно слушал. Странно, но Морской с первой же встречи умудрился испытать к этому забавному парню дружеское расположение. Весь этот неподдельный интерес к миру, энергия молодости, цитаты современников не к месту и полное незнание классики, смех над собой… Все это Морского не раздражало, а забавляло. Даже несмотря на весьма красноречивые обстоятельства знакомства.

Появился Николай в жизни Морского неделю назад, когда в редакцию внезапно позвонили. В редакцию! Внештатному сотруднику, имеющему возможность теоретически находиться где угодно, позвонили именно в ту газету, в которую он без всякой предварительной договоренности решил зайти. Телефонировал Илья Семенович — улыбчивый, смешной чернобровый и лысый высоченный детина, не слишком значимый начальник в кожаной куртке, который 10 лет назад с шутливой грозностью распекал за излишнюю, по его мнению, грамотность Морского, служившего тогда писарем (Илья с издевкой называл его «товарищ писа́рь») при секретариате наркомфина. «Диктую: «ихний», значит, так пиши! Говорю: «стулка» — значит, так и надо. Мне важно мысль передать, а не в бирюльки про правила языка играться. И поправлять не надо — не дорос еще. Ты мысль испортишь, кто за это сядет?» Морской мысленно хихикал и исправно записывал все эти «изъяв со склада задержанное, к удовольствию трудящихся, мы обули две бригады». На удивление, не сел тогда никто.

Илья не появлялся много лет, а теперь оказался в рядах НКВД на какой-то сложновыговариваемой, но явно начальственной должности. Представившись по всей форме (звучало что-то про активный отдел уголовного розыска НКВД), Илья заставил Морского испытать омерзительный приступ неоправданного страха, явно насладился произведенным впечатлением, а потом очень вежливо и на «вы» попросил об услуге. О глупейшей услуге:

— Племянник у меня, понимаете ли, стихи пишет. Устроится со временем в газете. В какой? Да я еще не думал. В какой-нибудь. Ну а пока пусть учится у вас. Чему? Да вот всему, что вам знакомо. Вы сделали хорошую карьеру. Уверен, мальчишке ваше шефство будет в пользу.

По всему выходило, что к свободолюбивому Морскому, замеченному в нетипичных методах работы и интересных связях, решили, даже не слишком-то таясь, приставить соглядатая. Но, вопреки всякому рационализму, Морской действительно проникся к Николаю симпатией. И Лара явно тоже.

Морской еще раз обернулся на дочь, а потом, устав аморфно болтаться в едва движущемся потоке выходящих из зала зрителей, он рванул к выходу.

— Простите-извините-очень надо! Фуух!

По коридору и фойе фланировала оживленная публика. Из-за наплыва зрителей в основном буфете площадки для продажи лимонада и конфет расставили и между этажами. А места все равно не хватало. Несмотря на все достройки и реконструкции театра было видно, что по своему первичному предназначению это был вовсе не театр, а зала «коммерческого клуба», в которой иногда давались представления.

Морской свернул в закуток, занимаемый главным театральным буфетом, и сощурился. Вот уже действительно как у Маяковского: «Дым табачный воздух выел». Вентиляция тут работала странным образом: самопроизвольно копила дым в буфетном закутке, не выпуская его дальше в фойе. Несмотря на невозможность дышать, у каждого круглого столика стояла целая толпа, а вокруг двух прямоугольных столов с сидячими местами собралась двурядная очередь. Граждане, тем не менее, вели себя спокойно и раскованно.

— Как хорошо, что у нас есть балет! — оглядывая со всех сторон песочное пирожное с зеленым кремом, басила дама с короткой стрижкой, восседающая за столиком, во вторую или третью очередь к которому пристроился Морской со своей пол-литровой бутылкой лимонада.