Еще быстрее двигалась очередь на избирательных участках, там голосовали за списки партии «медведя», партии «волка» и партии «барана». Народ больше всего доверял ветеранам движения Вестников. Парламентом был принят новый герб страны — пятилучевой знак солнцеворота.

Одно министерство за другим переходило под покровительство Высших Разумных. В экономическом ведомстве бразды правления взяла богиня плодородия, чье изваяние со змеиной головой и набухшими грудями занимало холл главного здания. Теперь каждый чиновник знал, что вышестоящей у него является сверхъестественная сила, перед ней и придется нести ответственность за нерадение. Особо нерадивые бюрократы были покараны уже на следующий день, их тела умерли из-за внутренних кровоизлияний, а над лицами с застывшими масками недовольства летали тучами мухи…

Сам-то я отбивался довольно лихо, с автоматом-то, с матом, сзади меня к тому же прикрывал Носач. Но мои личные успехи не имели судьбоносного значения в этом кавардаке. И вот где-то в центре лагеря среди огня и павших бойцов надо мной зависло божество хищного племени. Морда его лица с довольной ухмылкой наклонилась как бы сказала: «Зря трепыхаешься, зудень.»

Сейчас я не думал о вечной борьбе добре и зле — тем более, ведь неизвестно, кто есть who и что есть what. Я примитивно хотел отомстить. По уже испытанной технологии мой позвоночник завибрировал и вокруг него закрутились вихри. Однако, они никак не могли соединиться во что-либо путное. Демон-ягуар рассеивал их своих дыханием. Как я не вспоминай свои чешуйчатые конечности с когтями, ничего серьезного не получалось. Я оставался маленьким человечком, к тому же мне приходилось увиливать от мощных лап, которые искали меня. Упал — и одна из них пронеслась надо мной, отпрыгнул в сторону и другая свистнула в дециметре от меня.

Демон-ягуар уже готовился закогтить меня, когда я поймал свежую струю эктоплазмы. Вначале меня понесло словно бурным потоком, а я только твердил пароль — неистовство и ярость. Потом я заново родился на свет из сгустка энергий. Сгусток стал клубком багровых нитей, из которых было соткано мое «тело войны». Панцирь, чешуйчатый гребень, кривые мощные лапы, вытянутая пасть, костяные дуги над глазами и шеей. Глава и вдохновитель всего бесовства, демон-ягуар, сразу прыгнул на меня и воткнул свои когти — в гребень — там они и застряли. Хвост, мой хвост, сбил неприятеля с ног, оставалось только изогнуть шею и запустить челюсти с многорядками зубов в его глотку. Жизненная сила потекла ко мне обратно…

А потом я шел с автоматом и топором, собирая ватагу бойцов и добивая разбегающихся монстров, которые, похоже, потеряли ориентацию в пространстве и жалобно скулили.

Коковцов и Кузьмин тоже воспряли и, собрав несколько сот людей в боевые порядки, прочесали весь лагерь и его окрестности. Кукин, окруженный верной командой дикарей и внушая им бесстрашие, бился как воинственный демон от начала до конца… Это дело мы довершили к утру.

В строю, в итоге, оставалось не более полутора тысяч, но зато самых крепких. В поход мы снова двинулись лишь около полудня, но когда солнце собиралось заползти за край горизонта, очутились уже на крепкой дороге, выложенной из каменных монолитов.

Это ночь прошла спокойно, было достаточно времени для зализывания ран. На следующий день до Титикаки оставалось менее шести часов перехода, но дорога входила в довольно узкое ущелье между двух скалистых массивов. Вперед были высланы патрули из наиболее ловких и осторожных бойцов.

Оказывается, по обе стороны ущелья нас уже караулили. Слева от него были только крутые склоны гор, а справа, за скальной грядой — долина, полная войск. Тысяч семь не меньше, причем отборные, среди них личная стража Верховного Инки — уаранку, также воины кондора и воины орла, которые, как известно, плюются огнем и пулями.