Жрец подвел меня к бассейну и, брызнув в мое умное лицо затхлой водой, гавкнул резко-вопросительно: «Уку пача?» Я отрицательно повертел головой. Ведь стоит мне признаться, что я пришелец из нижнего мира или, что одержим его темными духами, как палица с шестигранным навершием опустится на мою содержательную голову. Недаром же это грозное оружие держит в своих широченных ручищах помощник жреца — нешуточного вида мужик с пуком смоляных волос, стянутых веревкой на затылке.

Запахло чем-то невкусным, другой помощник жреца поднес ко мне чашу с тем содержимым, которое называлось «айя уакак». К сожалению, чаша представляла собой череп. Я закочевряжился, тут мне вывернули руки и, схватив за челюсти, разжали рот. После чего в него полилась гнусная густая с комками слизи жижа, которую приходилось торопливо глотать, чтобы не захлебнуться. Помощники жреца по ходу пития беззлобно посмеивались — видимо над моей неприязнью к чудесному напитку. Через полминуты я, икая, расположился на краю бассейна, в то время как остальные граждане покинули святилище и затворили мощные двери.

10

Даже через полчаса ничего особенного не случилось. Хотя «сивильник» показывал, что «червячки» сплошь меня облепили. Опять надувательство. Как жаль, что я не захватил в этот прекрасный светлый периферийный мир что-нибудь вроде автомата с подствольным гранатометом. Все этот Крейн со своим проклятым компьютером. Сдается мне, что Сашок не прыгнул следом и предпочел задержаться в родном мире-метрополии. Не знаю, чем здесь занимаются остальные наши удальцы, они может и растерялись, а я, имейся автоматик, сколотил бы банду и на второй день оказался у ворот Куско. А еще через день сидел бы в Кориканче на стуле Верховного Инки и потягивал бы пивко из золотого жбана, а вокруг бы кружились отборные девочки из Дома Избранниц. Пиво и девочки — примитивные вкусы, конечно, сознаю, но ведь какие верные! Это совершенно правильный ответ на вопросы «быть или не быть», «иметь или чтоб тебя имели».

И тут я поплыл, кажется. Вернее, взгляд поплыл внутрь мозга и глазницы предстали все уменьшающимися окнами не слишком правильной четырехугольной формы. Окна располагались в зале, похожем на то самое святилище, в котором пребывало сейчас мое бренное тело. В этом подчерепном отражении тоже имелся бассейн с темным зеркалом воды, матово-черный алтарь в виде черепахи с человеческой головой, фриз с изображением солнечного бога, обросшего как хипан змеящимися волосами. А также были смонтированы те же самые идолы — изваяния двухголовых, или кошкоголовых, или птицеголовых демонов с широко раззявленными ртами, с гирляндами из ушей, с поясами, сшитыми из членов побежденных врагов.

Все идолы находились внутри меня, я сам находился внутри себя. Вернее, я просто терялся в догадках насчет своего местонахождения. То ли я в настоящем святилище, то ли в его отражении. И вдруг началась художественная самодеятельность. Проявив гражданскую активность, идолы запели хором, загудели утробными голосами, задрожали и даже запульсировали.

Вообще-то немного жарко стало. А бассейн на что? Я макнул руку в воду, желая ополоснуть лицо.

Вода потянулась следом за кистью пучком сверкающих нитей. Ну вот, начались все-таки неслабые фокусы. Сверкающие нити прошли сквозь ладонь и повисли на руке метелкой. Стринги это что ли? Или, как они там, по-мистически кличутся — эктоплазма? Одним словом, гадость.

Тот, что был изображен на центральном фризе, пустил пучок ослепительных лучей, которые вдобавок облачились в ореолы, и от них тоже исходили лучи.