И еще чудной момент. У этих воинов орла было огнестрельное оружие. Не только тяжелые «шмайссеры». Нашлось несколько странных трубочек с непонятными деталями из золота и серебра. У нас было с десяток убитых и вдвое больше раненых (по счастью, все командиры остались целы), и кое-кто получил диковинные сквозные ранения. Судя по обугленным краям дырок, противник всаживал в наши тела высокотемпературные импульсы. Похоже, те самые трубочки внаглую плевались огнем. Это наводило на мысли, что у Уайна Капака имеется много всяких штучек-дрючек, которые держатся пока в запасе.

Вдобавок, из нескольких разведывательных групп, направленных мною в сторону Мачу-Пикчу и Куско, вернулась только одна. А от остальных ни ответа ни привета.

Сейчас никакие разумные лозунги не приходили в голову. Я не знал, как из придуманной Великим Инкой игры с известным малоприятным результатом сделать что-то непредсказуемое. На стороне Уайна Капака была стопроцентная осведомленность во всех местных делах. Плюс хороший контакт с непонятными, но бесспорно существующими силами судьбы. Плюс нежелание нормальных инков заниматься самовыражением и прочими изысками, когда дисциплины и послушания достаточно для того, чтобы было сытно и тепло. Плюс уверенность всех нормальных инкских людей, что установленный простой, но строгий порядок — это основа жизни на земле. Все целесообразно и справедливо в мире, движимом волей Властелина и его друзей богов. В самом деле, что можно противопоставить трем наставлениям: «не лги», «не воруй», «не бездельничай»? Если и принесут тебя в жертву, или, допустим, съедят — так это мелкая неприятность, ведь в целом жизненный процесс не пострадает.

Опору мне представляли только грязные «отмороженные» маргиналы, которые были настолько бесполезны, что даже не хотели приносить себя в жертву на очередном торжественном мероприятии.

Как не кричал Золотой Катыш на каждом сходе, что я очередной Сын Солнца, вкушающий золото и драгоценности, народ быстро определял обман, послушав мое выступление.

Получалось в итоге — как не склоняй людей на разные проявления творчества и инициативы, ничего не сделаешь лучше того, что существует.

Эх, коки что ли пожевать? Или что-нибудь покрепче принять? Легко прервав хилую цепочку мыслей, в моих покоях появилась девушка Часка.

— Ну чего тебе, мешаешь ведь. До ночи еще далеко.

Хотя Часка нынче ослабляла меня в периоды интима меньше, чем поначалу, однако лишний раз я старался с ней дела не иметь. Без коки она не казалась такой прекрасной, как в ту пору, когда мы познакомились на царском плоту и когда я был почти настоящим индейцем. А если барахтаться с ней под наркоту, то к девице добавлялась и грызущая баба-ягуар.

— Господин, что вы только про ночь, как будто со мной и поговорить нельзя?

Сейчас я толком и не знал, общаюсь ли с ней по-русски, по-кечуански, или каждый по-своему с переводом через демона-попугая.

— Ну, если ты считаешь, что любишь меня, то пожалуйста про другое. Можешь, например, воспеть меня и востанцевать.

— А ты меня? — неожиданно спросила она.

Пришлось соврать девушке.

— Я тебя — да. Когда выйду на пенсию, займусь тобой вплотную.

— Вот я и думаю, господин, что сейчас ты любишь меня левою ногой. — Похоже, демон-попугай использовал не слишком правильную идиому для описания моего отношения к Часке.

— Ну, ты требовательна совсем не по-инкски. Забыла, наверное, что будь ты простой девчонкой, мужа бы тебе нашел тикуй-рикук, предварительно попользовавшись тобой на пару со жрецом. А останься ты среди Избранниц, в Аклья-Уаси, то дожидалась бы годков пять-десять, пока тебя навестит Великий Инка со своими гостинцами.

— Ну, я не должна уже думать по-инкски, — нашлась девушка. — Ведь я постоянно верчусь возле тебя.