— Вы правы. Но прав и я. Я люблю крестного, но, если мне придется голосовать, за него я свой голос не отдам.

Амансио любил эти ранние утренние часы, когда он собирался идти на рыбный рынок, а его Берто возвращался с ночной пирушки и они заводили беседу.

Амансио был очень привязан к своему старшему сыну, такому прилежному, и всегда пользовался случаем, чтобы предупредить его или дать совет:

— Ты спутался с женой Флоренсио (это был пожилой полковник, женившийся в Баие на пылкой молодой девушке с огромными мечтательными глазами, происходившей из сирийской семьи) и по ночам пробираешься к ней через черный ход. Но ведь в Ильеусе все кабаре полны женщин. Неужели тебе их мало? Зачем ты связываешься с замужней? Флоренсио не из тех, кому можно безнаказанно наставлять рога, и если он узнает… А мне бы не хотелось посылать с тобой наемника. Кончи эту историю, Берто. Ты заставляешь меня волноваться. — Амансио усмехнулся про себя: ловкач все-таки его сын, наставляет рога бедному Флоренсио.

— Я не виноват, отец. Она так заигрывала со мной, а я не каменный. Но не беспокойтесь, на праздники она уедет в Баию. И вообще, когда наконец исчезнет этот обычай убивать неверную жену? Нигде ничего подобного я не видел! Стоит человеку выйти из дому в четыре утра, как тут же открываются все окна и за ним начинают подглядывать.

Амансио Леал смотрел на сына своим единственным глазом, в котором светилась нежность:

— Эх ты, оппозиционер…

Неизменно каждый день Амансио посещал Рамиро.

Старик организовывал предвыборную кампанию, опираясь на него, на Мелка, Кориолано и на некоторых других. Алфредо, воспользовавшись каникулами в палате, ездил по провинции и встречался с избирателями. От Тонико не было никакого толку, он думал лишь о женщинах. Амансио слушал, что говорит Рамиро, старался сообщать ему приятные новости, а иной раз даже шел на обман. Он знал, что выборы уже проиграны. Чтобы удержаться у власти, Рамиро пришлось бы обратиться к помощи правительства и добиться, чтобы полномочия победивших противников не были признаны. Но он и слышать не хотел об этом. Он считал свой авторитет непоколебимым и утверждал, что народ будет голосовать за него. В доказательство он приводил поступок жены Насиба, которая явилась к нему поздно вечером, бросив вызов всему городу, чтобы спасти его и Мелка. Благодаря ей они не оказались замешанными в дело покушения на Аристотелеса, что наверняка случилось бы, если бы наемники схватили негра. Это было бы особенно неприятно, поскольку трибунал вынес возмутительное решение, назначив для ведения процесса специального прокурора.

— Так вот, кум, я считаю, что этот негр скорее умер бы, чем открыл рот. Он верный человек, жалко, что промахнулся.

Но оправившийся после ранения Аристотелес приобрел еще больший авторитет. Он заявил, что Итабуна будет единодушно голосовать за Мундиньо Фалкана.

Из больницы Аристотелес вышел пополневшим, съездил в Баию, дал интервью журналистам некоторых газет, и губернатор не смог воспрепятствовать передаче дела в суд. Мундиньо связался с многими влиятельными людьми в Рио, где это покушение вызвало оживленные отклики. Один из депутатов оппозиции произнес в федеральной палате речь, возмущаясь возрождением бандитизма в какаовой зоне. Было много шума, но результат оказался невелик. Дело было очень запутанным, и преступника обнаружить не удалось. Поговаривали, что стрелял в Аристотелеса наемник по имени Фагундес, который рубил лес вместе с неким Клементе на плантациях Мелка Тавареса. Но как это доказать? И как доказать участие в преступлении Рамиро, Амансио, Мелка? Дело, которое вел специально назначенный прокурор, видимо, в конце концов попадет в архив.

— Мошенники… — возмущался Рамиро судьями апелляционного трибунала.

Они хотели сместить полицейского комиссара.