Сильваны зашептались, и Алеа поняла, что так они выражают свое одобрение.

— Твоим друзьям пора ложиться спать. Мы приготовили для них дом.

— Я хочу сопровождать Алею, — вмешался Галиад, поднимаясь из-за стола.

— Невозможно, — покачал головой сильван.

— Не волнуйтесь, Галиад, здесь мы в безопасности, — шепнула Алеа.

Магистраж взглядом спросил совета у Фелима, и друид, прикрыв глаза, показал, что согласен с девочкой. Так нужно — такова воля Мойры. В улыбке, которую Фелим послал Алее, читалось дружеское беспокойство за нее.

Она встала и помахала рукой своим спутникам, которых сильваны вели в большую красивую хижину из деревьев и лиан. У нее сжалось сердце, когда последний из них исчез за дверью: в глубине души девочка сожалела, что только она увидит Дерево Жизни, но выбора у нее не было.

Поляна вокруг постепенно приобретала прежние очертания: стол и крыша снова стали деревьями, кустами и лианами.

Оберон подошел к Алее, взял ее за руку, вывел на середину поляны и знаком предложил сесть. Девочке было чуточку страшно, но она полностью доверяла сильвану и подчинилась.

— Дерево здесь? — спросила она.

— Шшш… Ни слова больше, Кайлиана.

— Подождите, Оберон. Последний вопрос. Вы называете меня Кайлианой… Что означает это имя?

— Кайлиана по-сильвански — Дочь Земли.

От удивления Алеа раскрыла рот. Эти слова жили в ее памяти задолго до того, как она нашла в ландах кольцо… Что все это значит?

Сильваны, один за другим, выходили на поляну и рассаживались вокруг Алеи. Здесь было с полсотни участников вечернего пира, но к ним присоединялись все новые и новые, и Алеа уже не знала, сколько же их на поляне. Очень скоро сильваны образовали вокруг нее гигантское кольцо, и в сердце Алеи закрался страх. Внезапно она почувствовала, как пробуждается внутри нее сайман. Он был силен, как никогда, словно присутствие сильванов оживило пламя в ее сознании. Теперь, когда Алеа не искала силу, та появилась сама и овладела ею.

Алеа увидела, что тела сильванов цвета древесной коры начинают сливаться, превращаясь в гигантское единое целое, — совсем как лес, превратившийся несколько часов назад в чудесный сад. Потом вся эта огромность пришла в движение и потянулась вверх: вокруг Алеи выстраивалось гигантское дерево. Дерево из сильванов тянулось к небу, и Алеа становилась его сердцем.

Сайман заполнил все ее существо, и девочка не чувствовала страха.

Внезапно она окунулась в общую память сильванов.

Это было как сон, как мечта.

Ей показалось, что она утратила сознание и что ее душа блуждает по дорогам истории, по прошлому сильванов и по их будущему, среди тысяч легенд. И она поняла.

Сайман, Самильданах, сильваны, Дерево Жизни — все это было единым целым, сердцем земли, душой мира, соком жизни. Она увидела сильванов, и они были одно. Она поняла, что они и есть Дерево Жизни. Она увидела сильвана, рождающегося весной и умирающего зимой. Жизнь каждого сильвана длилась три времени года — и вечно возрождалась. Одна и та же жизнь, один и тот же сильван, одна и та же память — память мира. Память земли. Алеа постигла вечность листьев — венок из них подносят королям, жертвуя им год своей жизни. Она увидела Маольмордху в Зале Совета. И другого друида, Самаэля, — того, что исчез. Она поняла, что две эти темные силы объединятся против нее. Алеа видела все это и постигла смысл предания, что рассказывают люди. Это не предание, а просто-напросто жизнь. И в конце этой жизни, этой легенды Алеа наконец увидела себя. Она не сразу поняла, что видит себя матерью, с ребенком на руках, а мгновение спустя — старухой.

Внезапно она увидела, что вместе с ней умирает дерево, сильваны и друиды.