Она вскочила и отправилась в зал к посетителям — те уже начали проявлять нетерпение. Алеа взяла себя в руки и не разнюнилась, хотя ужасно хотелось, и весь вечер избегала встревоженных взглядов Керри и Тары. Даже посетители заметили, как печальна девочка. Она впервые не улыбалась шуткам завзятых балагуров и не шутила в ответ.

Поздно вечером, укрывшись наконец в спасительной темноте своей комнаты, Алеа дала волю слезам. Она пыталась понять Керри и Тару, но не могла. Оба были добры к ней, почему же они вдруг воспротивились тому, что может сделать ее счастливее? Неужели они не желают ей добра? Может, Тара и Керри — просто-напросто своекорыстные люди и не хотят отпускать ее, потому что она помогает им, работая в харчевне? Зря она поверила в человеческую доброту. За великодушием и щедростью всегда кроется расчет! Но она не сдастся! Она хочет отправиться в Провиденцию, чтобы найти Амину, и трактирщики ее не остановят! В конце концов, они ей не родители.

Сон никак не шел. Девочка хотела убедить себя в том, что права и ей действительно нужно покинуть Саратею, но в голове у нее не укладывалась мысль о том, что Керри и Тарой движет корысть. А может, они искренни и просто боятся за нее? Как это узнать? Алеа ненавидела себя за то, что злится на них, — они столько всего для нее сделали! Да, но ей так хочется отыскать Амину!

Алеа все вертелась и вертелась на кровати и заснула только поздно ночью.

На следующее утро Алеа долго валялась в постели, не решаясь спуститься вниз. Девочка уже не понимала, сердится она на трактирщиков или соглашается с их доводами. Твердо она знала одно — ей необходимо найти Амину.

Когда Алеа наконец спустилась, Тара встретила ее улыбкой и молчаливым объятием. Девочка успокоилась, улыбнулась в ответ и пошла завтракать, решив забыть о вчерашнем споре. Она с наслаждением поглощала гренки с маслом, любовно приготовленные для нее Тарой.

В это самое мгновение в харчевню вошел старик.

Он был высок и худ, в руках держал посох из белого дуба и почему-то казался опасным. Глаза закрывал капюшон длинного белого плаща с вышитым на груди знаком Мойры — тонким алым драконом, вплетенным в сложный узор (этот знак украшал двери домов в праздник летнего солнцеворота и дней Самайна).

Алеа перестала жевать и не двигалась, пока незнакомец усаживался за соседний столик Ее охватило тревожное возбуждение. Возможно ли это? Друид, в Саратее?

Она с трудом отвела взгляд от старика — тот ее прямо заворожил. Что ему понадобилось в харчевне? К добру это или к худу? Алеа спрашивала себя, не лучше ли вернуться к себе. Тара в кухне, она тут наедине с друидом и не знает, что делать.

Внезапно друид повернул к ней голову, не снимая капюшона.

— Здравствуй, Алеа, — произнес он красивым низким голосом.

Девочка вздрогнула и уставилась в тарелку, сделав вид, что не услышала приветствия.

— Ты не хочешь поздороваться? — настаивал старик чуть насмешливо.

Алеа медленно подняла голову, но лицо друида оставалось в тени. Девочка растерялась.

— Кто… Кто вы? — пролепетала она. — Откуда знаете мое имя?

В это мгновение в зале наконец появилась Тара. Она явно очень удивилась, увидев друида, посмотрела на девочку, улыбнулась ей, подошла к старику и почтительно протянула ему руку.

— Добрый день, — застенчиво произнесла она. — Добрый день, друид, я… не ожидала… Столько лет прошло…

— Больше десяти, вы правы, хозяйка. Удивительно, что вы меня не забыли…

— Таких, как вы, не забывают, — ответила Тара, улыбнувшись уголками губ. — Алеа уже спросила, что вам угодно?

Друид тоже улыбнулся. Его плавные, величавые движения не могла ни обмануть, ни успокоить девочку.