Хетцель взглянул наверх — в открытое небо, откуда струились косые лунные лучи, бледно озарявшие северную стену: «А что тут делается в плохую погоду?»

«Когда начинается дождливый сезон, туристов возят в пустыню Андантинай, где они могут любоваться вулканами, пассажирскими воздушными змеями и Могучей Кучей. У висфера Бырриса все продумано».

«Висфер Быррис — исключительно находчивый предприниматель. Не сомневаюсь, что сотрудничество с ним достаточно вас стимулирует».

Джаника рассмеялась: «Быррис хотел взять меня с собой в гостиницу „Голгаф“ на Черепной равнине, но я решила, что это было бы непредусмотрительно, и с тех пор он меня больше не „стимулировал“. Но если бы он знал, что я тут сижу вместе с вами, он пришел бы в дикую ярость. По меньшей мере, мне так кажется. Несмотря на абсолютное целомудрие нашего времяпровождения».

Эмоциональные проблемы висфера Бырриса представлялись Хетцелю отдаленными и несущественными: «А с какой подругой, по его мнению, вы проводите время на Черной скале?»

«Он не спрашивал. А я не вдавалась в подробности».

Стюард подал салат из мазских трав — Хетцелю он показался приятно терпким. За салатом последовало рагу из ингредиентов, не поддававшихся опознанию, с тонкими ломтиками поджаристого хлеба и двумя бутылями импортного зенкского вина — первое было желтоватым, а второе — темно-янтарным, отливающим плывущим маслянистым фиолетовым блеском.

Джаника совершила традиционный обряд распития зенкского вина — наполнила бокал наполовину темно-янтарным вином, удалила мягкой салфеткой маслянистый налет со стенок бокала и тут же заполнила верхнюю половину бокала светло-желтым вином.

«За исключением вина, здесь используют только туземные продукты, — заметила она. — Когда я прилетела на Маз, сперва мне казалось, что вся здешняя еда отдает мхом, и я почти ничего не ела. Теперь я научилась терпеть местные блюда. Но все еще вспоминаю о пикниках вокруг костров на пляжах варсильских островов, о горшочках с тушеными фаршированными перцами и ямсом, обильно приправленным тутовыми ягодами… Давайте унесем десерт на террасу и посмотрим, появятся ли призраки».

Десерт — бледно-зеленый шербет — подали с бокалами жгучей горячей браги из коры пустынного кустарника. Примерно час они стояли на террасе, глядя сверху на темную равнину. Они слышали далекие тоскливые крики и таинственное тихое уханье, но призраки так и не показались. В конце концов Джаника пошла спать. Хетцель выпил еще чашку чаю и снова просмотрел распечатку автомата-переводчика.

«Исключительно запутанная ситуация, — размышлял он, — с элементами, не только противоречащими друг другу, но и, судя по всему, никак не связанными». Очевидно, что многое было поставлено на карту: никто не стал бы прилагать фантастические усилия, пытаясь сбить с толку Гидиона Дерби, руководствуясь тривиальными соображениями. И как странно, что Казимир Вульдфаш, за которым Хетцель проследил до Твиссельбейна на Тамаре по поручению мадам Икс, играл виднейшую роль в спектакле с участием компании «Истагам» и Гидиона Дерби! Совпадение? Хетцель с сомнением покачал головой. В воздухе безошибочно угадывался неприятный запашок опасности — тех, кто замышлял и осуществлял такие изощренные планы, нисколько не смутила бы необходимость ликвидировать пару людей, способных чинить препятствия. Скорее всего, именно эти комбинаторы уже ликвидировали лисса, олефракта и пару гомазов-юбайхов. Следовало удвоить бдительность, причем Джаника подвергалась не меньшей опасности.

Ночью Хетцеля разбудило приглушенное подвывание энерготрансформатора.