|
- Где училась? - В колледже Беннингтон. Окончила в прошлом году. - Как насчет матери? Знаешь что-нибудь о ней? - Конечно, знаю. Я сказал моей жене, чтоб она не удивлялась тому, что я сделаю, если она умрет. Я женюсь на Анне Блаунт. Не знаю как, но женюсь. - Значит, ты ее знаешь? - Я не знаком с ней, но видел несколько раз, а достаточно и одного. Не спрашивай меня почему. Дело не во взгляде и не в голосе. Может быть, она колдунья и не подозревает об этом. Если бы она знала, это проявлялось бы в ее поведении и все испортило. Из-за мужа, арестованного за убийство, она в центре внимания, и, кажется, не только моего. Она притягивает и в то же время отталкивает. - И? - По-видимому, никакого "и". По всей вероятности, она чиста. Поверить в это трудно, но я склонен верить. Как ты знаешь, я счастлив в браке, моя жена здорова и, надеюсь, будет жить вечно, но приятно сознавать, что на всякий случай в запасе имеется такое существо, как Анна Блаунт. Я не могу понять, отчего она мне не снится. В конце концов, сны человека - его личное дело. Если увидишь ее, скажи мне, как ты ее воспринял. - С удовольствием. - Я встал. - Я не благодарю тебя на этот раз потому, что дал тебе больше, чем получил. - Мне нужно еще больше. Черт возьми. Арчи, сообщи хоть что-нибудь для завтрашнего номера! Я сказал ему, что он получит больше, когда у меня будет больше, и ушел. Я пошел в деловую часть города. Это вполне подошло бы для приведения мыслей в порядок - ноги работали, легкие вдоволь дышали свежим холодным воздухом, хлопья снега вились вокруг, но мыслей-то у меня в голове не было. Я допускал, что мои мысли не сходились в главном пункте. Я допускал, что Мэтью Блаунт невиновен, но внутренне не был с этим согласен. Я держал курс к югу, на Шестую авеню, и когда подошел к Тридцать пятой улице, мои часы показывали 4.30. Вместо того чтобы повернуть, я пошел дальше. Вульф не мог спуститься из оранжереи до шести часов, и не было смысла возвращаться домой только для того, чтобы сесть за стол и пытаться выжать их своих мозгов что-нибудь полезное, когда это ни к чему не вело. Поэтому я продолжал свой путь вплоть до Двенадцатой улицы, повернул налево, остановился на полпути к длинному корпусу и уставился на четырехэтажное кирпичное здание через дорогу, выкрашенное в серый цвет. На красивой блестящей медной табличке справа от двери значилось: "Гамбит-клуб". Я перешел дорогу, вошел в вестибюль, попробовал открыть дверь - она была заперта, нажал кнопку, услышал щелчок, открыл дверь и вошел. Что там говорить, я просто тянул время. Не было и одного шанса на миллион, что я добуду какие-нибудь новые факты, которые направят мою мысль в иную сторону, но, в конце концов, это создавало иллюзию, что я занимаюсь делом. В холле была длинная вешалка, и, когда я повесил туда пальто и шляпу, из открытой двери справа появился человек, спросивший. - Что вы хотите? Это был Бернард Нэш, официант, чей портрет я видел в "Газетт". Он был высокий и худой, с длинным грустным лицом. Я ответил: - Я ищу кое-что. - И пошел к двери, но, не пропуская меня, он спросил: - Вы из полиции? - Нет, - сказал я. |
