Вопя и стеная, купцы перечисляли свои убытки, показывали синяки на руках и кровоподтеки на лицах, доставшиеся от разбойников-олкадов. Они просили оборонить, защитить их, а более всего просили они не позволять олкадским головорезам пятнать честь и славу великого Карфагена.

– Неужели, – кричали они, – будет разрешено топтать имя Карфагена, к которому весь мир питает глубокое уважение и любовь?!

– Как?! – возмущались горожане. – Эти дикие олкады посмели поднять руку на наших купцов?!

– Не на купцов, – объясняли им купцы, – а на Карфаген, на всех вас, на святая святых карфагенян и их союзников!

Купцы просили отвести их к самому командующему, дабы могли они изложить свою жалобу на олкадских кровопийц. Городские власти, посовещавшись меж собою накоротке, отвели купцов прямо в резиденцию Ганнибала.

Ганнибал принял их незамедлительно. И не один, а вместе с несколькими военачальниками. Спокойно выслушал жалобу купцов, время от времени поощряя их рассказ легким кивком.

Поначалу купцы горланили в несколько глоток, но понемногу выделился некий Гимон, сын Ганнона, – человек средних лет, владелец нескольких судов и лавок в Новом Карфагене. Он рвал на себе бороду, когда вспоминал особенно унизительные для купцов сцены. Он говорил:

– О великий господин, невозможно описать все, что сотворили с нами эти головорезы! Им мало было того, что обобрали нас до ниточки, что весь обоз присвоили, применяя силу! Когда мы сказали, что пожалуемся самому Совету в Карфагене, они обнажили свои срамные места и помочились на нас…

Тут Ганнибал остановил его.

– Как?! – возмущенно воскликнул он. – Что же делали вы, когда мочились на вас?

– Мы? – объяснил купец. – Мы были связаны. Прочными узлами из сагунтских веревок.

– Сагунтских? – удивился Ганнибал. – Почему вы решили, что веревки были сагунтские?

– Очень просто: они очень прочные, я знаю эти проклятые веревки!

– Где же они добыли веревку из Сагунта? Как ты полагаешь, Гимон?

– Здесь и полагать нечего, великий господин! Веревка эта дорогая. Где олкадам голозадым честно купить ее? Нет у них таких денег! Стало быть, веревка подарена.

– Кем, Гимон?

– Ясно кем! Это сагунтцы подарили веревку и науськали олкадов.

Ганнибал решил досконально допросить купца:

– Гимон, почему науськали олкадов эти сагунтцы? Как ты полагаешь?

– Скажу, великий господин. Не надо быть особым мудрецом, чтобы понять, с какой целью разбойничали эти олкады.

– С какой же? Объясни нам.

Купец перевел дух, вытер губы шелковым иберийским платком.

– Цель у них одна. О ней говорили они промеж собой, чтобы и мы слышали. А цель, значит, такая: унизить Карфаген! Они хвастали: мол, сам Сагунт опекает их, а у Сагунта, мол, есть верный и сильный друг – Рим. Что Рим никогда не даст в обиду ни олкадов, ни сагунтцев.

Ганнибал привстал и обратился к своим военачальникам:

– Слыхали? Эта пощечина предназначена нам с вами. А купцы просто попались под горячую руку.

– Да, – согласились возмущенные военачальники.

– Значит – мочились на вас?

– Да, да! – возопил Гимон. – Они все мочились на нас и приговаривали: это Карфагену – от нас, это Совету карфагенскому – от нас…

– Постой, – прервал купца Ганнибал, – они так и сказали: «Совету карфагенскому»?

– Истинно.