Изменить размер шрифта - +
Он сказал по-эллински:

– Великий господин, поскольку впереди я вижу по меньшей мере сотню болот, то полагаю привести себя в порядок в конце этого пути, по которому – слава богам и тебе! – мы все-таки прошагаем, не уронив чести!

– И как далеко ты думаешь прошагать, любимец Зевса?

– Это зависит от твоего приказа.

– Если я прикажу шагать неделю?

– Прекрасно!

– Две недели?

– Очень, очень хорошо!

– Три недели?

– Пусть даже четыре! С моими друзьями, – Ахилл указал на Гэда и Бармокара, – мне ничего не страшно.

Ганнибалу понравился этот наемный пращник. Эти наемники требуют немало золота, но бьются честно…

– Соратники, – сказал Ганнибал, – я верю в вас, и эта вера ободряет меня! Слава тем, кто погиб в этих болотах как воин!

И слон прошествовал дальше. А за ним и всадники ливийские.

– Я аж вспотел, – продолжал Ахилл на родном языке. – А он как ни в чем не бывало. А? Разве эти болота не отравляют его? Разве он не дышит одним с нами воздухом?

– Это – бог, – сказал восхищенный Гэд.

Бармокара стошнило зеленой жижей. Он упал на колени, его пригибало к земле.

– Смерть пришла, – простонал он.

Ахилл раздобыл флягу с вином и дал Бармокару.

– Тебе луцсе? – спрашивал грек. – Луцсе?

Бармокар делал рукою непонятные знаки. Он чуть не уткнулся в землю носом. Его тошнило, а желудок был пустой.

– Ти глубзе дыси, – советовал грек.

Подошел сотник – широкоплечий рыжеволосый детина.

– Что с ним?

– Тоснит, – пояснил грек сотнику.

– Что же с того?

– А ницево, – весело сказал грек.

– Тошнит! Кого теперь не тошнит? – И сотник пошел по своим делам, крикнув: – Всем держаться стойко! Слышите?

Гэд стоял в полной растерянности, плохо понимая, что делается вокруг: едет на слоне божество, этого Бармокара воротит, а сотник чего-то орет.

– Или я сошел с ума, – сказал Гэд, – или кто-то другой спятил…

– Сколее друкой, – пошутил грек. И обратился к Бармокару: – Слусай, друк, тебе луцсе?

Опять непонятные знаки рукою.

– Сто это знацит? – спросил грек Гано Гэда.

– Ты знаешь, что такое хана?

– Хана? – грек задумался. – Это карфакенское рукательство?

– Почти. А означает вот что… – Гэд провел ребром ладони по своей грязной худющей шее. – Понял?

– Теперь ясно, – сказал грек. – У тебя сейцас плохое настроение?..

– Нет, почему же? – возразил Гэд. – Я готов драться с кем угодно. Но валяться в грязи – не в моем обычае…

А Бармокар упал наземь. Его следовало поднять, оказать помощь. Этим и занялись грек и Гано Гэд.

 

Ганнибалу сообщили, что Миркан Белый, великий звездочет, умирает.

Командующий находился в своей походной палатке. Был холодный вечер, высоко в небе сияла почти белая луна. И свет падал на землю белый-белый. От этого и тина казалась не зеленой, а желтоватой, и местность, насколько хватало глаз, выглядела умирающей…

– Что? – спросил командующий, точно его, сонного, вдруг растолкали.

– Господин великий, умирает Миркан,

– Какой Миркан?

– Белый, великий господин.

Быстрый переход