Особый восторг вызвало печенье. Все накупили хлеба; купил четыре хлебца и Гарабомбо.

– А откуда вы, сеньор?

– Из селенья Тапук.

– У вас там община или что?

– Община.

– Значит, вы из общины Тапук?

– Да. Из семьи Кондор.

– А жена ваша?

– Она тоже из селенья.

– И давно вы хлебом торгуете?

– Обхожу все селенья хотя бы раз в год.

Он спрятал медяки, погрузил на осла корзины и удалился.

– Спрятать хлеб! – приказал Гарабомбо. – Стройся!

Они опять построились.

– Он вот из общины Тапук. А вы, ребята, откуда? Скажите честно.

– Мы из Чинче…

– Я из поместья Чинче…

– Я здешних помещиков…

– А ты сам откуда?

– Тяжело говорить.

И Гарабомбо опустил голову.

– Ты нам верь, сеньор, мы не выдадим!

– Я тоже из поместья Чинче, но меня выгнали. Нельзя так, братья! Мы, думаю я, доброго рода, мы сильны, но мы – в рабстве. Этот дядька в подштанниках – из общины, он может повсюду ездить, он сам себе хозяин. Кто лучше? И что лучше – быть рабом в поместье или членом общины?

. – В поместье лучше, – сказал Криспин.

– Почему?

– Надежней.

– Это как?

– Хозяин в обиду не даст.

– Нет, сеньор инструктор, – вступил в разговор Игнасио Айяла, – лучше в общине.

– А почему?

– Она свободна, она себе хозяйка. Хотят общинники что-то делать – и делают: ездить хотят – ездят, уйти захотят – уйдут. А мы – привязанные. Как помещику вздумается, так и будет.

– Ну, так что же. лучше? Кто за помещика, кто за общину? Поднимите руки!

Почти все были за общину.

– Братья, в гимне поется, что мы свободны, А мы не свободны, мы рабы. Свободен сеньор Кондор. Мы – скот на привязи. Подумайте об этом!

Ветер вздымал вихри бурой земли.

– Свободные мы или рабы?

Почти все сказали:

– Рабы.

– Тогда что же нам делать?

Они ответили:

– Нечего!

– Нет, ребята, сделать можно, я вам сейчас объясню. – Он вынул книжку. – Ребята, вот конституция Перу. Здесь в статье 211 сказано: если у индейца нет земли, он может ее забрать.

Он обошел строй, показал всем статью. Грамотные с трудом читали, неграмотные слушали.

– В следующее воскресенье мы об этом подумаем вместе. Пока думайте дома. Разойдись!

Однако на следующее воскресенье плац окружали надсмотрщики. Суровые, не снисходящие до взгляда, присутствовали на ученье и зятья № 1 и № 4. Вмешаться они не могли. Ни один помещик не посмеет вмешаться в строевые занятия. Гарабомбо объяснил попроще, что такое боевой расчет, Зятья не шелохнулись. Безразличные к солнцу, к занятиям, к диким уткам, которые летели на горные озера, они стояли грозными истуканами, пока ученья не кончились. Только через пять недель, в страшный дождь, Гарабомбо сказал своим ребятам,…

Корасма вспомнил все это и встал. Теперь и ему казалось, что он сбросил тяжкую ношу.

– Бог нам в помощь! – крикнул он. Голос его изменился. – Я просил разрешения собрать общину в Янауанке пятнадцатого ноября. Сказал, что хутора хотят основать общие хозяйства. Вот мы и соберемся. Если что случится, мы друг другу скажем. Тогда и назначим, в каких местах войти в поместья.

– Да как войдешь? Как ты скажешь? Там жандармов поставят!

– Я скажу, где будут скотные дворы.