218

 Увы, порядок этот вечен,

 и распознать его не сложно:

 везде, где Бог бесчеловечен,

 там человек жесток безбожно.

 219

 Все шрамы на природе — письмена

 о том, как мы неправы там и тут,

 и горестными будут времена,

 когда эти послания прочтут.

 220

 Унимается пламя горения,

 и напрасны пустые рыдания,

 что плывёт не заря постарения,

 а густеет закат увядания.

 221

 Стоит жара, и лень амурам

 в сердца стрелять, и спят они;

 я Фаренгейта с Реомюром

 люблю ругать в такие дни.

 222

 Зачем в устройство существа

 повсюдного двуногого

 Бог сунул столько бесовства,

 крутого и убогого?

 223

 Душа моя во мне дышала

 и много высказать хотела,

 но ей безжалостно мешала

 прыть необузданного тела.

 224

 Порой весьма обидно среди ночи,

 что я не знаменосец, не герой;

 ни язва честолюбия не точит,

 ни жгучих устремлений геморрой.

 225

 Снова церковь — ив моде, и в силе

 но творится забавная драма:

 утвердились при власти в России —

 те, кого изгонял Он из Храма.

 226

 Когда пожухшее убранство

 сдувает полностью с ветвей

 и веет духом окаянства —

 томится мыслями еврей.

 227

 Забавно, что в соседней бакалее

 легко найти творение ума,

 от порции которого светлее

 любая окружающая тьма.

 228

 Скоро мы, как дым от сигареты,

 тихо утечём в иные дали,

 в воздухе останутся ответы,

 что вопросов наших ожидали.

 229

 В горячке спора про художества

 текущей жизненной картины

 меня жалеют за убожество

 высоколобые кретины.

 230

 Плывёт, качаясь, наше судно,

 руководимое не нами,

 по волнам дикого абсурда,

 который клонится к цунами.

 231

 Душе моей пора домой,

 в ней высох жизни клей,

 и даже дух высокий мой —

 остоебенел ей.