Внешне Гарри нисколько не походил на родственников. Дядя Вернон — здоровяк с бычьей шеей и чёрными усищами; тётя Петуния — костлявая, с лошадиным лицом; Дудли — светловолосый, розовый, свиноподобный. А Гарри — маленький и худенький, с блестящими зелёными глазами и непослушной угольно-чёрной шевелюрой. Он носил круглые очки, а на лбу у него красовался тонкий шрам — зигзаг молнии.

Из-за шрама Гарри и был столь особенным, даже среди колдунов. Только шрам и свидетельствовал о его загадочном прошлом, о событиях, после которых мальчик одиннадцать лет назад оказался на пороге дома Дурслеев.

Гарри был всего год, когда он непостижимым образом пережил злое заклятие величайшего чёрного мага всех времён, Лорда Вольдеморта, чьё имя многие колдуны и ведьмы до сих пор не отваживались произносить вслух. Родители Гарри погибли, но сам мальчик отделался шрамом-молнией, а Вольдеморт — никто так и не понял почему — потерял колдовскую силу от одной лишь попытки убить Гарри.

Вот и вышло, что маленького колдуна воспитывали в семье сестры его погибшей матери. Гарри провёл у Дурслеев десять лет. Верил, будто шрам остался ему на память об автомобильной аварии, погубившей родителей, и не понимал, как ему удаётся помимо воли творить всякие загадочные вещи.

Потом, ровно год назад, Гарри получил письмо из «Хогварца», и всё тайное стало явным. Гарри поступил в колдовскую школу, где он сам и его шрам были знамениты… но теперь учебный год кончился, и на лето Гарри вернулся к Дурслеям, где с ним опять обращались как с дурной собакой, которая к тому же извалялась в тухлой рыбе.

Дурслеи даже не вспомнили, что сегодня у Гарри день рождения — ему исполнялось двенадцать. Конечно, он особо и не рассчитывал; ему никогда не дарили настоящих подарков и тем более не пекли пирог, но всё-таки начисто забыть…

Тут дядя Вернон важно прокашлялся и сказал:

— Сегодня, как мы знаем, особенный день.

Гарри недоверчиво поднял взгляд.

— Очень может быть, что для меня он станет днём величайшей сделки в моей карьере, — продолжал дядя Вернон.

Гарри вновь принялся за гренок. «Ну конечно, — горько подумал он, — опять про этот дурацкий ужин». Дядя вот уже две недели не говорил ни о чём больше. На ужин пригласили владельца богатой строительной компании с женой, и дядя Вернон очень рассчитывал заключить с ним крупную сделку (дядина компания производила свёрла).

— Пожалуй, стоит прорепетировать ещё разок, — решил дядя Вернон. — К восьми часам все занимают назначенные позиции. Петуния, ты будешь?..

— В гостиной, — с готовностью ответила та. — Я буду ждать, чтобы сразу же с милой улыбкой поприветствовать их в нашем доме.

— Отлично, отлично. Дудли, ты?

— Я буду ждать у двери и вежливо им открою. — Дудли скроил противную жеманную улыбочку: — Позвольте ваши плащи, мистер и миссис Мейсон?

— Они в него влюбятся! — в восторге закричала тётя Петуния.

— Прекрасно, Дудли, — похвалил дядя Вернон. И повернулся к Гарри: — А ты?

— Я буду у себя в комнате сидеть тихо и делать вид, что меня нет, — монотонно проговорил Гарри.

— Совершенно верно, — ядовито подтвердил дядя Вернон. — Я провожу их в гостиную, познакомлю с тобой, Петуния, и предложу напитки.