—      Я полковник Джервис, — отрывисто представился он и повернулся к пульту на стене кабины. — Мы едем вниз. Наша находка уже вызвала ненужный интерес, так что я предпочел спрятать ее подальше. Как можно дальше, господа...

—      Это правильно, — кивнул Макс.

Лифт остановился через двадцать секунд, Джервис вышел первым и махнул рукой, указывая куда-то в полутьму коридора с грубыми бетонными стенами:

—      За мной, джентльмены.

Коридор закончился бронедверью с надписью «блок 9» на табличке. Полковник поднес к сканеру ладонь, раздался предупредительный писк, и дверь бесшумно ушла в сторону. В глаза людям ударил яркий белый свет. Джервис первым шагнул через металлический порог и подошел к какому-то сооружению в половину человеческого роста, укрытому плотным чехлом из термозащитного пластика. Фарж остановился рядом с ним, ожидая, когда полковник отключит контур сигнализации, но тот пока не спешил.

—      Снят с хранения 20-го, то есть вчера, — резко заговорил Джервис, — хранился в почтовом блоке 41, снят по истечении 90 суток, отведенных действующим законодательством этой планеты. Лица, ответственные за снятие объекта с хранения в силу невостребованности, распечатали контейнер. Увиденное сперва не удивило их, но позже, при попытке сдвинуть его с места, тело объекта накренилось и перевернулось... после чего были вызваны эксперты.

Полковник порылся в кармане, тихо пискнул пульт, а потом они вместе с Пулавски приподняли и стянули на бетонный пол многослойный чехол. Фарж непроизвольно облизнул губы.

—      Дайте мне свет! — отрывисто приказал он. — Больше света!

Один из юных лейтенантов, пришедших вместе с Пулавски, сбросил с плеча пластиковый кофр, и через минуту над головой Фаржа вспыхнули два ослепительно-белых прожектора на треногах.

—      Так лучше, — едва слышно произнес Макс.

На первый взгляд это выглядело статуей. Работой скульптора-реалиста, который не пожалел времени и сил на то, чтобы вытесать из слоеного серо-красного с желтыми вкраплениями камня корварца в непонятном, местами грубо залатанном скафандре со сдвинутым к затылку вытянутым забралом шлема. Нижняя челюсть, по-лисьи длинная, была свернута набок в муке невыносимой боли, глаза запали, руки в рваных перчатках застыли на магнитной застежке ворота... большой палец правой был сломан и торчал в сторону, нелепо и страшно.

Фарж осторожно коснулся правого века с длинными слипшимися ресницами, и каменная крошка осталась у него на ладони.

—      Ледифем, — очень тихо произнес Пулавски у него за спиной. — Но эпоха?..

Не говоря ни слова, Фарж нагнулся, провел рукой по слому — каменный идол был будто бы выломан из основания, грубо и неровно. Нижняя часть его, заканчивающаяся чуть выше отсутствующих бедер, посыпалась под пальцами пылью, и внутренние органы, часть разорванного кишечника, двойная верхняя доля матки и сложный сетчатый яичник просматривались теперь с удивительной ясностью. Сглотнув, подполковник двинулся пальцами дальше, чтобы упереться в каменный разлом позвоночника.

—      Черт бы меня побрал, — выдохнул Пулавски. — Это то, о чем мы все думаем, так, шеф?

—      Не поминайте рогатого хотя бы здесь, — мрачно выдохнул Фарж и поднес два пальца ко лбу, — христианину это ни к чему. Ее смерть была страшной... Пресвятая дева, я и не думал увидеть подобное еще раз!

—      Вряд ли она ходила к исповеди, — защищаясь, возразил Пулавски.

—      Вызывайте машину, — перебил его Фарж — Гриф номер один, за моей подписью.