Тибетцы разбирают бутерброды. Отдаю голодающим также остатки своих батончиков. Мне всё равно уже некогда их доедать.

— Моя деревня в большом долгу пред тобой, оборотень, — кланяется мне старик, а за ним и все остальные тибетцы. Даже девочка смешно сгибается в поясе. — Отныне ты наш друг.

— Ага, — киваю. — Не в обиду тебе, дед, но я сейчас просканирую твою память. Расспрашивать тебя мне некогда.

— Хорошо, добрый оборотень, — снова кланяется старик.

Ничего особенного не нахожу. Тибетцы знают, что их похитили для ритуала, но без понятия, какова его цель. Ладно, я не расстроен. Всё равно скоро мне всё расскажет сам Странник.

— Возвращайтесь в камеру, — командую, и тибетцы вздрагивают в ужасе. Я закатываю глаза. — Сейчас вам не выбраться из монастыря — любой сканер засечет. Так что сидите себе спокойно, ешьте бутерброды и ждите моих соратников.

У Странника точно хватает сканеров, и только меня они не видят.

Старик, поразмыслив, кивает.

— В твоих простых словах великий смысл, добрый оборотень.

Тибетцы возвращаются за решетку, я запираю камеру и вызываю из комнаты отдыха двух тюремщиков.

— Они вас больше не тронут, — объясняю старику. — Просто постоят для виду.

— Огромна же твоя сила, добрый оборотень.

На этом я покидаю пленников. Сильно я не задержался. Мне всё равно нужно было взять тюремщиков под контроль, так как они находятся на пути в катакомбы. Отступать я не собираюсь, но запасной план никогда не помешает.

* * *

Монастырь, темница

— Старый, думаешь у него получится одолеть Странника? — спрашивает молодой тибетец старейшину. Их освободитель только что покинул камеру, направившись в сторону монастырского комплекса.

— Наше дело — не думать, — спокойно отвечает старейшина, с аппетитом уминая бутерброд. — Наше дело — ждать. А еще решить, чем мы отблагодарим Доброго Оборотня за наше спасение, — он требовательно посмотрел на соплеменников. — Ну же?

— Я могу отдать за него замуж свою младшую дочь! — заявляет сапожник Гонго.

— Ещё есть предложения? — проигнорировал старейшина.

— Сварим ему канистру чанга? — предлагает самогонщик Цэде.

— Сплетем кучу корзинок? — не отстает мастер лозоплетения Зэбе.

— А давайте я зарежу барана? — не уступает скотовод Бимб.

— Тьфу на вас! — качает головой разозлившийся старейшина. — На кой ему ваши корзинки, самогон и бараны?

— Деда, — вдруг подает голос малышка Мунка, утопающая в материнских объятиях. — А если подарить дяде Доброму Оборотню артефакт предков?

— Артефакт, говоришь, — задумывается старейшина. — Это можно, но только если добрый оборотень возьмет нас под свое покровительство. Здравая идея, — он бросает взгляд на тибетцев. — Учитесь у Мунки, дурачьё. А теперь думайте, как мы преподнесем артефакт Доброму Оборотню. Устроим ли праздник и прочее…

— Конечно, устроим! — тут же поддержала толпа единым голосом. — Развешаем гирлянды, а еще…

Посыпались предложения, тибетцы загомонили, предлагая идеи. Старейшина отвечал, но то и дело посматривал на дверь, через которую вышел «добрый оборотень». Он специально отвлёк соплеменников, занял их головы мыслями о свободе, будто она уже наступила, но сам себя не обманешь. Добрый Оборотень может проиграть Страннику и погибнуть. Но Оборотня уже стоит поблагодарить за подаренную надежду в этом царстве безысходного мрака. Ну и за бутерброды тоже, конечно.

* * *

Дальше становится людно. Чем выше поднимаюсь, тем чаще навстречу попадаются ракхасы, изуродованные монахи и дроу.