Другие легионеры тоже не остались без апгрейда. Семен Стоеросов, помимо Камня, теперь еще молниевик. Винт, вдобавок к магнетизму, тоже освоился с Молниями. Сам же мой молниевик стал таже воздушником. Работы у всех выше крыши. Больше легионерам некогда валяться на пляже. Помимо привычных стихий, надо осваивать новые с нуля.

— Филинов, ну когда мы уже с кем-нибудь подеремся насмерть? — возникает Паленый рядом, едва только я выхожу во двор проветриться.

— Вот так запрос! — усмехаюсь я. — А ты что ли готов пойти на Боевой материк сражаться за меня? — и тут же, доперев, поправляю сам себя. — А понял: не за меня, а за деньги, которые я плачу. Студень уже сообщил тебе о премиальной ставке, так?

За убитого врага рода мне полагается премия в размере трехмесячного оклада, независимо от твоей должности: будь ты гвардейцем, репетитором или садовником. Боевая заслуга есть боевая заслуга.

— Ага, и это тоже, — Паленый и не спорит. — Но вообще я больше переживаю за твою жену, конунг. Или вернее, за себя. Если твоя Светлана не убьет какую-нибудь вражину, то она скоро меня поджарит.

А бывалый наемник, и правда, нервничает.

— Завтра выходим, — успокаиваю его. — Карлан наконец договорился с ягуаридами о проходе.

— Фух, слава богам, — сразу же расслабляется Паленый. — Слушай, конунг, а ты вообще бесстрашный тип, раз решился взять нахрапом Боевой материк.

— Да там вроде мило даже, — пожимаю плечами.

— Мило? — поперхнулся огневик. — Наши заиписовские моряки, бывало, плавали на Боевой материк, но ни один не вернулся.

— Может, им там так понравилось, что они решили остаться, — предполагаю.

— Ага, остаться в желудке какого-нибудь зверочеловека, — кивает Паленый, глянув на проходящего мимо тавра и слегка поежившись. — Хотя я тоже молодец — нашел с кем спорить. Понятно, что ты еще безбашеннее этих рогатых громил, раз они признают тебя своим предводителем.

Я пожимаю плечами. Дискутировать всё равно бесполезно. Наемник просто не знает тавров. Они добрые и приятные ребята, подумаешь, что у них глаза всегда налиты кровью, да и дерутся насмерть по любому поводу, но, когда не дерутся, совсем же безобидные.

Поднимаюсь обратно к себе, а возле двери моего кабинета ждет Настя в коротких джинсовых шортиках и неуверенно переминается с ноги на ногу.

— Ты ко мне? — я открываю дверь, запертую на ключ, и пропускаю внутрь барышню.

— Да, Даня. Лакомка мне передала про поход и… кольцо, — она внезапно потупляет взгляд, слегка розовеет и начинает нервно теребить край своей майки. — Я поговорила с мамой, расписала все риски. Баронесса не против.

— А ты сама? — пристально смотрю на нее, не отводя взгляда.

Настя мгновенно поднимает глаза, которые теперь горят решимостью, и, не мешкая, пылко отвечает:

— А я и тем более только за, Даня, — в ее голосе звучит неподдельная уверенность и искренность.

— Ну раз так, — говорю я, доставая из сейфа одно из оставшихся артефактных колец. Подойдя к Насте, аккуратно надеваю ей кольцо на средний палец. Всё это время оборотница молчит, задержав дыхание и слегка покраснев.

— Готово, — произношу я, и Настя выдыхает так мощно, что ее тонкая майка в обтяжку ходит ходуном. Она на мгновение закрывает глаза, ощущая магическую силу кольца.

— Спасибо, Даня, — улыбается оборотница, любуясь золотым ободком, блеснувшим на солнце. Она осторожно проводит пальцем по поверхности кольца, словно проверяя его подлинность. — На Той Стороне я не подведу тебя и девочек.

— Я знаю, — усмехаюсь, видя её уверенность, и девушка улыбается еще шире.