— Прости, деда! — тут же запричитала высунувшаяся таврида. Я приподнимаю бровь. «Деда»? — Подожди, мы ворота забаррикодировали. Сейчас отворим и все склоним ниц перед тобой.

— Не передо мной, дуреха! — безжалостно ругает Великогорыч воеводу средней дружины и свою внучку. — У вас новый конунг!

— ЧТО?!!! — это уже ревет весь острог.

* * *

Великоград, Ликания

— Возьми самого быстрого пегассира и… — король Кенрис передает запечатанный конверт гонцу.

— Мой король, прости, но самого быстрого летуна украли из твоей конюшни больше недели назад, — склоняет голову гонец. — Как раз в то время, когда пропал сир Джейр.

— Ррр… тогда возьми самого быстрого коня из оставшихся и отдай это послание лично в руки вождю урсаров, — с раздражением произносит король Кенрис. — Ратвер запретил мне убивать Филинова. Но я не потерплю чтобы этот иномирянин присутствовал на дне рождении моей дочери. Пускай Бурое племя позаботится об этом.

Глава 13

Даня и медведи

Сказать, что Мавра удивилась, — это ничего не сказать. То же самое касалось и её дружинников. Всё же средняя и малая дружины не присутствовали на нашем с Великогорыче Больмганге, только старшая, которую занесло в тибетский монастырь благодаря проделке Странника.

Мы собрались в большом тереме в остроге, который спасли от налета урсаров. Я уселся на большой деревянный стул с высокой спинкой. Подле меня встали мои жёны, а передо мной собрались Великогорыч и Мавра с ближайшими дружинниками.

В среднюю дружину входили бойцы бывалые и проверенные, но ещё не настолько опытные, как в старшую. Молодые тавры с удивлением смотрели на меня, но Булграмм пользовался непререкаемым авторитетом. А потому меня быстро признали как нового конунга. Хотя вначале, правда, не обошлось без удивленной реплики Мавры:

— Деда! Но он же без рогов!

Мне не пришлось отвечать. Булграмм тут же взял слово, обернувшись ко мне:

— Конунг, разреши нам со «средней» воеводой отойти ненадолго.

— Разрешаю, — кивнул я.

Великогорыч чуть ли не за ухо увел с собой Мавру в соседнюю комнату. Оттуда послышался звонкий хлопок и короткий вскрик. Когда оба тавра вернулись, Мавра держалась за филейную часть и похрамывала. Ее дед же, напротив, выглядел совершенно невозмутимо, словно ничего особенного не произошло.

— Прости, конунг, мое неуважение, — краснощекая таврида низко склонилась передо мной. — Больше такого не повторится. Клянусь своими рогами!

— Поистине тяжела длань Булграмма Великорогого, — серьезно сказал я, сдерживая усмешку. — Рад, что она служит устойчивости моей монаршей власти. А тебя, воевода Мавра, в первый раз прощаю.

— Спасибо. Какие будут приказы, конунг? — кивнула фигуристая таврида под пристальным взглядом Великогорыча.

— Меня беспокоят урсары, воевода, — ответил я. — Мы должны как можно быстрее достичь дворца в Давирисе, чтобы меня короновали, а малая и средняя дружины присягнули мне. Затем займёмся «медведями».

— А мы присягнем только тебе, конунг? — вдруг спросила Мавра и бросила внимательный взгляд на моих жён, Настю и Гересу. — Или дроттинг тоже?

Её слова прозвучали с каким-то странным завуалированным вызовом. И кажется, понять его дано только женщинам. Гереса расправила плечи. Света тут же полыхнула глазами, а Настя показала острые моментально удлинившиеся клыки. Только Лена осталась невозмутима, продолжая стоять с любезной улыбкой на лице, как лучшая ученица Лакомки.

— Конунг уже женат, Мавра, — громыхнул Булграмм. — На четырех дроттинг.