— Род Вещих-Филиновых никогда не остаётся в накладе, — холодно отсекает Лакомка. — Я передам супругу.

Артефакт гаснет. Остроухая бросила трубку. Кенрис морщится. Вот же язва. Вся в своего менталиста.

* * *

— Даня! Как здесь здорово! Прямо дышит легендами и древностью! — Лена восхищённо оглядывает Колизей.

— А я здесь однажды снималась для исторического фильма, дорогой, — не упускает случая похвастаться Веер.

— Ррр, камни, фака, — бурчит Змейка, явно не впечатлённая.

Специально для хищницы мы покупаем сосиску в тесте, и она тут же становится довольной. На прогулку мы выбрались вчетвером, оставив гвардейцев, включая Паленого, в отеле. В кои-то веки я решил обойтись без охраны, хоть и расплачиваюсь за это — приходится быть втройне осторожным и держать ухо востро.

Колизей, надо признать, впечатляет. В этом мире, в отличие от моего, гигантский амфитеатр выглядит более ухоженным, отреставрированным и используется по назначению. Мегаарена рассчитана на пятьдесят тысяч зрителей, что, конечно, многовато, поэтому в её центре устроен павильон поменьше, рассчитанный на тысячу человек. Мы проходим внутрь и поднимаемся на VIP-ложу наверху. Оттуда открывается великолепный обзор, а рядом на барьере висит небольшой выпуклый экран, транслирующий арену в увеличенном виде. Квадрат песка усыпан снарядами для аномальных зверей — пьедесталы, горящие кольца. Интересно.

А вот сами бои разочаровывают. На арену выходит здоровенный негр-огневик, голый по пояс, и сражается с десятком бигусов. Он явно не меньше ранга Мастера, так что мог бы покрошить бедных зверюшек в два счёта. Но нет, он растягивает удовольствие, издеваясь над обезьянами: загоняет их огнём, заставляет прыгать в горящие кольца и носиться в панике по арене. А потом ещё и убивает их изощрённо, с пытками, обезьяньими визгами и фонтанами крови. Фейспалм чистой воды. Хотя зрителям внизу нравится — в основном это римские простолюдины, явно не слишком разборчивые.

— Мамочки, — Лена ошеломлённо отворачивается.

Согласен с ней. Уж сколько тысяч я этих приматов замочил, но никогда не опускался до такого живодёрства.

— Ладно, — я поднимаюсь с кресла. — Пойду за пиццей схожу. Видел парня с подносом внизу. Кому-нибудь ещё взять?

— Мне можно с пепперони, Даня, — отзывается Лена.

— Сссмейке мяссса, мазака, — кивает хищница.

Веер воздерживается, хотя по её глазам видно — хочется. Но у неё контракт, согласно которому панна обязана блюсти фигуру и не может набирать больше определённого веса, иначе штраф. Откуда я знаю? Да я же купил её студию, вот и заглянул в парочку документов из любопытства.

Пока негр издевается над приматами, я успеваю спуститься к прилавку и взять каждому по куску горячей пиццы. Когда возвращаюсь к началу трибун и поднимаюсь по ступенькам, гладиатор уже разделывается со своими «серьёзными противниками» и, гордо уперев руки в бока, выкрикивает:

— А теперь бонус! Кто из вас осмелится выйти на арену и сразиться со мной, Чёрным Мамбой⁈ На потеху ради! В награду — один денарий!

Зрители притихли, ближайшие ряды вжали головы в плечи. Но негр продолжает обводить трибуны высокомерным, задиристым взглядом. Что примечательно — смотрит исключительно на нижние ряды простолюдин, а на верхние VIP-ложи — ни разу. Что тут сказать? Браво.

— Что замолкли, мужи⁈ Неужели нет добровольцев?

Ой, пицца же стынет. Чего я стою? Надо донести до заказчиц. Не обращая внимания на негра, продолжаю подъём по лестнице. Мои шаги гулко отдаются на композитных ступеньках, а зрители нижних рядов, мимо которых я прохожу, смотрят на меня как на сумасшедшего.