Правда, а куда?

— К Фирсовым, — решаю.

Старый любимый учитель звал к себе, значит, надо заскочить.

* * *

Проезжая по одной из московских улиц, я внезапно ощущаю присутствие чуждой твари — слабое, но отчётливо различимое, словно шипение змеи в траве. Конечно же, она выбралась из вчерашних «нор». Ну Лиан! Наделал делов! Ремня тебе точно отстегну в следующую нашу встречу. Один этот Жук чего стоил⁈ Хотя, надо признать, полезнейшим белком он оказался богат, да и прочный хитиновый панцирь пойдёт на гвардейскую экипировку.

Так, а где же паразитка… Наклоняюсь чуть вперёд, напрягаю чутье, мысленно сканируя окрестности. Тварь шустро двигается вглубь, прячется в канализации. Я поворачиваю голову и замечаю неподалёку детвору, радостно гоняющую мяч.

Прошу водителя остановиться и выхожу из машины. Дети останавливаются, с любопытством глядя на меня.

— Привет, шалопаи, — здороваюсь, улыбаясь. — Ребята, отойдите на минутку от люка.

Мальчишки оборачиваются и во все глаза пялятся на лимузин.

— Хорошо, вашебродие, — кивает самый старший.

— «Вашесиятие», тогда уж. Ну не суть, — хмыкаю. — Машинка зашла? Ну поглазейте поближе. Трогать можно.

Два раз предлагать не нужно. Ребятня тут же обклеивает собой «Чайку».

Сосредотачиваюсь, беру под контроль тварь и заставляю её вылезти из ближайшего канализационного люка. Разум у тварюшки простой, примитивный — никакого сопротивления, она тут же начинает дрожать и подчиняться.

Через пару секунд крышка с громким стуком сдвигается, и из-под неё показывается огромная песья морда. Тварь оказывается похожей на пса-переростка с густой чёрной шерстью и яркими зелёными глазами.

— Вау! — кричат дети, их глаза загораются от восторга. Машину они сразу бросили. Тут появился экспонат в разы интереснее. — Так этот Тузик что ли под нами всё это время жил⁈

Я усмехаюсь, оглядывая веселящуюся детвору. Одновременно делаю «пёске» пару основополагающих закладок.

— Ага, Тузик, — лениво соглашаюсь я. — Самый что ни на есть подземный. Кстати, его тоже можно трогать. Теперь.

— Ура!

Мелкотня подбегает к твари, пытаясь погладить и обнять её. А «Тузик» всего-то и может, что тихо поскуливать, размахивая лохматыми лапами, покорно вынося «экзекуцию». Люблю песьи породы. Вмиг приручаются. Ну если это не багровый уровень, конечно, как у ликанского Пса.

Удерживаю ухмылку, когда один особо смелый мальчишка карабкается на спину зверя, пытаясь оседлать её. Лихо…Ладно, пока он под контролем, опасности нет. Я вытаскиваю телефон и набираю Дятла.

— Заберите сюда одного здоровенного пса-переростка, — говорю, наблюдая за тем, как дети продолжают тискать монстра, словно это просто большой дружелюбный пёс. — Он на Коптеркорной улице, детвора тут его уже приручает.

На том конце раздаётся удивлённое «что?». А я продолжаю давать распоряжение:

— Ах да, пускай Смородины займутся им. Пару закладок вшить и пусть сидит тихо. Тут делать нечего — будет ещё один боец на нашем поводке.

— Принято, шеф, — отвечает голос на том конце.

Отключаюсь, глядя, как мальчишки радостно гладят Тузика. Одного мальчугана зверь лизнул по лицу, оставив след из густой слюны. Мальчишка, вытирая моську, заявляет друзьям:

— Эй, а может, заберём его себе? Прикольный же!

Ой, приберут его, приберут. Только вот к себе — вряд ли. Я кладу телефон обратно в карман и направляюсь к машине. «Тузик» сидит, как миленький, не дергается — закладка ментальная крепкая, продержится ещё неделю, а гвардейцы за ним заедут через час максимум.