Лакомка подходит ближе.

— Похоже, князь Великопермский решил действовать открыто, — тихо добавляет она.

Я лишь фыркаю в ответ.

— Похоже, ему захотелось устроить себе экскурсию на кладбище.

Выуживаю из кармана артефакт связи. Лёгкое прикосновение пальцев, несколько символов — и вот, устанавливаю код связи с Гришей Калыйром.

— Привет, Гриша, — произношу с ухмылкой, как только кристалл оживает его знакомым голосом. — Спасибо за помощь с Соколовыми.

С другого конца доносится его залихватский смех:

— Да брось, Даня! Мы же друзья. Кстати, у твоих родственников отличные громобои! Я бы и себе такие прикупил. Продашь?

Я невольно улыбаюсь, покачав головой.

— Продам по дружеской цене. Всё равно трофеев у меня завались.

Он снова смеётся, словно я рассказал самую смешную шутку на свете.

— Отлично! — его голос звенит весёлым одобрением.

После окончания разговора я убираю артефакт и оборачиваюсь к жёнам.

— Мне нужно срочно съездить к Великопермскому в его вторую резиденцию, — сообщаю, глядя в глаза Лакомке.

Она кивает понимающе, точеное лицо серьезно.

— Может, стоит донести Владиславу Владимировичу?

— Стоит и донесу, — киваю. — После того, как наведаюсь к Его Сиятельству князю Перми.

Уже через двадцать минут мой лимузин мягко катится по узкой дорожке резиденции Великопермского. Колёса громко шуршат по гравию.

Вторую княжескую усадьбу стерегут, как царскую сокровищницу: охранники стоят на каждом углу, патрули курсируют с оружием наготове, прожекторы сканируют прилегающую территорию, а глаза бойцов цепляются за каждую мелочь. Заметно, что Адские ёжики всё-таки поднапрягли князя.

Выхожу из машины в облике сутулого старика — сгорбленная спина, уставшие глаза, глубокие морщины. Глаза патрульных скользят по мне равнодушно: ну, что возьмёшь со сморщенного старикашки? Хе. Хома-легионер, красавчик, постарался, как всегда.

Меня встречает невысокий лысый дворянин в дорогом костюме. Вассал. Не сам князь Великопермский, а всего лишь его прислужник. Сам «княже» говорит не хочет? А зря, зря. Ведёт меня по коридорам, сверкающим полированной плиткой и позолоченными рамами картин, к кабинету с массивной дверью. Открывает, небрежно машет рукой.

Кабинет вассала — что твой дворец: мебель из красного дерева, плотные шторы, запах дорогого табака. Даже уборная своя за дверью. Сам он — рыхлый, жирный, с самодовольной усмешкой на лице — усаживается за стол, едва не проломив его своими складками.

— Ты кто такой, старый пердун? — лениво бросает он, презрительно оглядывая меня с головы до ног.

— Фома Фомичев, — хриплю я, легко поклонившись. — Переговорщик от Вещих-Филиновых.

— Филинов не уважает князя, — усмешка на его лице становится шире. — Думает, может присылать всякий сброд. Ты что, правда считаешь, что чего-то стоишь?

— О да, — отвечаю я, сложив руки за спиной. — Я доверенное лицо, даже больше: подметаю двор у Филиновых.

— Р-р-р, дворника⁈ — у него глаза на лоб лезут. — Он прислал чёртового дворника⁈

— Это очень важная работа, — вздыхаю я, всем видом показывая смирение. — А еще иногда я заменяю садовника.

— Да пошёл ты, старый хрыч! — орёт он, подскакивая. Брюхо его трясётся, как желе, и в ту же секунду его кулак обрушивается мне в живот. Я согнусь, изображая страдание, хватаюсь за бока, корчась и застонав:

— Пожалуйста… я всего лишь…я же не виноват, что мне барин велел прийти…

Он насмешливо достаёт из кармана пистолет, направляя ствол прямо мне в лоб.

— Отправим твою голову Филинову, — усмехается вассал, поигрывая пистолетом.