* * *

Друзья-мазаки! Шархан старался помочь Насте накормить одного телепата. Как и автор, между прочим. Мы же молодцы?

Глава 6

Дворец Диоклетиана, Рим

— Ваше Императорское Величество, новости из Капитолийского холма, — начинает советник. — Главный жрец Юпитерский настаивает на выдаче визы графу Вещему-Филинову.

Цезарь резко оборачивается, его лицо искажает злоба. Глаза сверкают, как у разъяренного хищника.

— Опять этот русский! — гневно рычит он, сжимая кулак. — В прошлый раз он обчистил мой личный сад, который я выращивал собственными руками! Я берег редчайшие сорта, и все плоды угодили в лапы этому телепату! А теперь что он задумал⁈ Опустошить нашу казну? Нет, не впускать его! Отказ!

Даже когда Вещий-Филинов покинул Рим, странности не прекратились. В саду Цезаря начали исчезать плоды. Виноградные гроздья, только начавшие наливаться сладким соком, пропадали бесследно. В одну ночь исчез целый ряд виноградных лоз. Затем настала очередь абрикосов: их яркие, налитые соком плоды словно испарялись с ветвей, будто растворялись в воздухе под первыми лучами солнца.

Цезарь каждый день приходил в сад с нарастающим нетерпением, ожидая увидеть долгожданный урожай. Но вместо этого он снова и снова обнаруживал лишь пустые ветви. Его терпение иссякало, а внутри нарастало отчаяние. Расставленные по всему саду камеры и поставленные стражники не выявили ни единого следа похитителя. Система наблюдения фиксировала только пустые ветви, которые загадочно опустошались, будто их пожирала сама ночь.

Однажды утром, когда Цезарь вновь бродил среди увядших лоз, его слух уловил странный звук — легкий, едва различимый «тяв». Он замер, настороженно вслушиваясь. Звук раздался снова, где-то среди листвы, тихий и издевательский. Цезарь недоверчиво осмотрелся, ожидая увидеть, кто из прислуги осмелился так грубо шутить. Но сад оставался пуст.

Мысль о том, что злосчастный русский довел его до помутнения рассудка, вызывала у Цезаря бешенство.

Как Вещий-Филинов вообще смог устроить это? Да как он посмел? В конце концов, Цезарь всего лишь унизил этого русского выскочку, лишив его возможности въезда в Рим! Разве имеет право кто-то из смертных обижаться на ставленника самого Юпитера?

— Я вправе говорить с кем угодно так, как мне вздумается! — прошептал Цезарь, его голос напоминал приглушенное шипение змеи. — И никто не смеет мстить мне в моем же Риме!

Советник, слегка понизив голос, докладывает:

— Ваше Величество, граф Вещий-Филинов передает секретное послание. Он заявляет, что не является другом Капитолийскому холму.

Цезарь мгновенно настораживается. Он начинает медленно ходить по комнате, обдумывая услышанное.

— «Кто не друг, тот враг», — тихо повторяет он. Это был его собственный принцип, краеугольный камень всей его политики. Но Филинов и, похоже, намекает, кем на самом деле он приходится Юпитерскому, поручающемуся за него.

— Если он не друг, значит, он враг, — продолжает Цезарь с недоумением. — Неужели этот русский собирается воевать с главным жрецом Капитолийского холма?

Советник осторожно кивает:

— Ваше Величество, Филинов явно намекнул на подобное развитие событий. И, если позволите заметить, это может быть нам на руку.

— Сам знаю, — бурчит Император Рима.

Цезарь замолкает. В его голове пульсирует неясное беспокойство. Он вспоминает все проделки Филинова: опасный буян уже успел убить одного из придворных, обчистить его личный сад, а теперь еще и это загадочное пророчество об Аватаре Плутона… И все же, у Филинова нет амбиций занять трон Цезаря.

А вот Юпитерский — совсем другое дело. Этот интриган раздражает Императора не меньше.