К Воителю подходит главная жена, толстая чернокожая дочь прежнего вождя. Широкими ладонями она бережно протягивает ему веник из крупных, веерообразных листьев:

— Гоба, — напыщенно произносит она ритуальную формулу подношения.

Феанор в ответ лишь тяжело вздыхает. Пора на вершину скалы — исполнять ежедневный «танец дождя». Он вскарабкивается по раскалённым камням, обрывает с тела последнюю тряпицу — набедренную повязку — и, сверкая бледной задницей в зените небес, начинает размахивать веником, выкрикивая гортанные, многозначительные звуки. Внизу племя восторженно подвывает, размахивает руками и подпевает вождю: без этого фарса местные считают, что дождь никогда не наполнит единственную каменную чашу водоёма. Ведь рек на острове нет, и только дожди не позволяют племени умереть от жажды.

В самый разгар пляски воздух рассекает ослепительная вспышка: искры жёлтых молний ползут по скале, и на площадке материализуется Лиан — турбо‑пупс с лукавой улыбкой и вечным шлейфом электрических разрядов.

— Ого‑го! — ухмыляется малыш‑Организатор. — Могучий Воитель скачет, да голым задом сверкает!

Феанор резко замирает, опустив веник. Он срывается вперёд, хватая мелкого гостя за плечо:

— Организатор, это ты? Вытащи меня отсюда немедленно! Обещаю, что останусь в долгу!

Лиан, всё так же посмеиваясь, мягко высвобождается:

— Председатель и так велел спасти тебя, — кивает он. — Но только в обмен на один‑единственный ответ: зачем Багровый Властелин перенёс Крепость Пагубы в Антарктиду?

У подножия скалы дикари замирают, вытянув шеи в ожидании продолжения святого танца, а наверху Феанор, вопреки всей своей воинской гордыне, едва не падает на колени — настолько привлекателен шанс покинуть проклятый каменный остров и своё абсурдное гаремное царство.

Феанор замирает, трёт пальцами мокрый от пота затылок: никакой идеи, зачем Багровый Властелин тащился в антарктический холод к Филинову. Одно ясно — Организация не заберёт его с этого проклятого камня без убедительной версии, а превращать Лунный Диск во врага — роскошь, которую он сейчас не потянет. Придётся соврать да так, чтобы обман долго ещё не вскрылся.

В голове Феанора лихорадочно рождается первая правдоподобная чушь, за которую он тут же цепляется, как утопающий за щепку:

— Ну… Багровый Властелин, кажется, положил глаз на сестру Данилы. На Екатерину.

— Да ладно! — у Лиана глаза становятся, как большие монеты, блеск аж в потолок. — Багровый решил породниться с королём Данилой?

— Говорю же, как слышал. Я свою часть выполнил, твоя очередь. Сделка есть сделка.

Лиан молча кивает, его маленькие ступни ускоряются, и в следующее мгновение он хватает Феанора за лодыжки, легко закидывает рослого Воителя себе на плечи. Размазавшись в жёлтую молнию, турбо‑пупс срывается вниз по отвесному склону, проносится через побережье и мчится над морем, оставляя за собой шлейф озона и жёлтый электрический след. Остров исчезает за горизонтом — словно его и не было. Океан внизу сверкает, как расплавленное стекло.

На подлёте к материку Лиан ускоряется и резко тормозит уже посреди пустынного плато — песок взрывается под ногами, поднимая облако, словно пыльный гейзер. Он сбрасывает Феанора в горячие дюны, хлопает ладонями — мол, «сам справишься» — и тут же уносится дальше, сверкая в воздухе разрядами молний.

Через секунду он уже замирает в фиолетовом полумраке — прямо посреди коридора штаба Лунного Диска.

Турбо‑пупс, постучавшись, заходит в кабинет Председателя. За массивным столом Хоттабыч читает какой‑то свиток, покуривая кальян. Его седая борода струится по шёлковому халату, кальянное облако повисло под потолком.