— Я простыл, — Дикки шмыгнул носом, — поэтому меня оставили дома. Если вы действительно Эд Хантер, почему о родителях спрашиваете? Вы же знаете, что их нет. Я слышал, как папа говорил с вами по телефону. Хотите, поспорим?

— На предмет чего?

— Что вы хотели вскрыть дверь и осмотреться здесь, пока все на похоронах. Держали руку в кармане — отмычку, небось, хотели достать. И не ждали, что вам откроют, когда позвонили. Я еле успел надеть маску и взять пистолет. Спорю, вы подумали, что я марсианин!

Надо же, какой вредный мальчишка. Понятно теперь, почему Салли его недолюбливала.

— Не бойтесь, — засмеялся Дикки, — я вас не выдам. Может, я тоже стану когда-нибудь детективом, только не тупым, потому что буду еще и ученым. Стану раскрывать преступления научным методом. Садитесь, пожалуйста.

— Тебе разве не надо в постели лежать?

— Да я не сильно болею — так, прикинулся, чтобы не ходить на похороны. Не люблю похороны, а вы?

— Я тоже.

— Ну вот видите. Нужно бы, конечно, пойти, Дороти мне нравилась, но ведь она все равно не узнает, был я там или нет. Я ведь не мама — не верю, будто люди после смерти превращаются в ангелов и улетают на небо. Сплошное вранье. Вы тоже так думаете?

— Слушай, если родители велели тебе лежать…

— Да бросьте. Я честно лежал и читал, пока вы не пришли, но ведь вы меня не выдадите? Вы даже не сможете сказать, что здесь были, а я всегда хотел поговорить с детективом, даже если он не ученый. Вам часто приходится убивать?

— Не так часто, как бы хотелось.

Мальчишка понял намек и заухмылялся:

— А пистолет у вас при себе?

— А твой? Он действительно смертельными лучами стреляет?

Дикки опять засмеялся:

— Настоящий я изобрету, когда вырасту. Этот стреляет резинками, и у меня неплохо получается. Вот, смотрите.

Он прицелился в абажур торшера — того самого, который миссис Стэнтон привезла из квартиры Салли — стрельнул, и резиновое колечко попало точно по центру. Этот малец был природный снайпер: я даже из настоящего пистолета целился бы дольше, чтобы сделать такой меткий выстрел.

— Хотите попробовать?

Я покачал головой.

— А мою лабораторию посмотрите?

Мне не очень хотелось, но Дикки нужно было завоевать, чтобы не объясняться потом с мистером Стэнтоном.

— Хорошо, давай поглядим, только сначала я тебя кое о чем спрошу. Тебе нравится пугать людей? Могу признаться, что меня ты здорово напугал.

— Ну, я не так часто это делаю. Папу не пугаю, потому что у него больное сердце. Людей с больным сердцем, как у папы и Салли, нельзя пугать.

— А Салли ты никогда не пугал?

— Один раз, я тогда еще не знал про нее. Она чуть не умерла, и больше я так не делал. Она вообще с приветом была. Дороти тоже, но меньше, чем Салли.

— Ты их любил, Дикки?

— Ну, у нас были нормальные отношения, особенно с Дороти. Просто я настоящей наукой интересовался, а не разной бредятиной, как они с дядей Реем. Ерунда сплошная. Давайте я покажу вам лабораторию.

Лаборатория, занимавшая половину его спальни, была очень недурна для одиннадцатилетнего мальчика.

— Вот это криминалистика. Порошок для снятия отпечатков, микроскоп — ну, он у меня и для других целей тоже, — чернильная подушечка и карточки, чтобы пальцы катать. Хотите, ваши сниму?

— Нет, спасибо. Они мне еще понадобятся.