— Выигрыш ему выплатили тысячными бумажками?

— Да, я видел, как Рей их в бумажник запихивал.

— Ты рассказывал об этом Салли?

— Нет. Он попросил не говорить никому, я и не стал.

— Остаток вечера вы провели вместе?

— Еще чего. Рей выпил втрое больше меня, и его совсем развезло. Терпеть не могу, когда в хлам напиваются. Я с друзьями пришел — пора было их оттуда вытаскивать, пока последнюю рубашку не проиграли.

— Спасибо, Билл, — произнес я. — Не знаю пока, как твоя информация впишется в общую картину, но все равно спасибо. Извини, что не с той ноги начал — ты правильно сделал, что послал меня. Не подкинешь на Норт-Шор?

— Разумеется. Слушай, если я могу чем-то помочь…

— Ты уже помог. Спасибо еще за челюсть и за подбитый глаз — я в этом нуждался больше, чем в твоих показаниях.

— Обращайся, Эд! — засмеялся он. — В следующий раз возьмем перчатки потяжелее.

Билл отвез меня на станцию, там я нашел телефонную будку и позвонил Фрэнку Бассету.

— Привет, это Эд Хантер. Слушай, Фрэнк: казино, куда ушла из банка та тысяча, не «Серебряная ложка», случайно?

— Так с ходу не скажу, Эд. Там заправляет Хойнаски, а вот названия не припомню. Не вешай трубку, сейчас выясню. — Я подождал минуту, и он ответил: — Да, точно, «Серебряная ложка». Ты, как я понимаю, узнал, что ваш клиент — Вернеке?

— Полтора месяца назад он там получил крупный выигрыш. Тысячными бумажками.

— Да, не иначе как он. Стэнтон, поди, тысячи и в руках-то никогда не держал, да и не стал бы он заключать с вами контракт подобным способом. Вернеке хорошо их обчистил?

— На восемь штук.

— Недурственно, хотя для Хойнаски не так уж страшно. Поздравляю, Эд, ты нашел своего клиента!

Я доехал поездом до Луп и направился в офис, надеясь, что дядя уже вернулся. Его не было. Я позвонил в пансион и спросил хозяйку миссис Брейди, нет ли его в нашей комнате. Она ответила, что нет.

Было почти полтретьего, и я не знал, чем заняться до звонка Монике в шесть часов. Предстояло еще понять, как убили Салли — все прочее по сравнению с этим не значило ничего. Я сел и стал размышлять, не позволяя себе думать, где сейчас дядя Эм и что он там делает. Он сказал, что обстоятельства смерти Салли — моя проблема, и велел мне приготовить ответ к его возвращению. Без этого мы никуда не продвинемся, что бы он там ни выяснил.

Я перечитал свои отчеты, особенно тот, что относился к Салли, ничего нового не придумал и снова спрятал их в сейф, где лежала тысяча долларов.

Что-то либо подняли, либо опустили по вентиляционной шахте… Опустить не могли: я убедился на сто процентов, что ни крышей, ни верхней квартирой не пользовались. Остаются нижние, почтальон и Корбитски, один другого нелепее. Корбитски подозревать все равно что Элинор Рузвельт, почтальона с женой полностью оправдал дядя, которому я доверял, как себе. Хватит, сказал я себе. Забудь Корбитски, почтальона с почтальоншей и шахту. Анализируй.

Думалось мне лучше всего в кино, особенно когда картина не нравилась. Я отправился на Саут-стейт-стрит, где в дешевых кинотеатриках показывали всякую дребедень, но иногда повторяли хорошие старые фильмы. В одном шел «Экстаз» с Хеди Ламарр — я его видел дважды, давно уже, но боялся, что он и в третий раз будет меня отвлекать.