Она медленно спустилась по лестнице вниз и немного приободрилась, услышав нежные, глубокие звуки музыки, которые лились из гостиной. Подумав о том, что пока Эштон играет на виолончели, она в безопасности — ей не грозит встретить его обжигающий страстью взгляд, от которого дрожат и слабеют ноги, или почувствовать прикосновения, от которых сладко кружится голова. К тому же, пока он погружен в свою музыку, она без помех сможет наблюдать за ним.

Комната была мягко освещена мерцающим пламенем дюжины свечей в тяжелых канделябрах. В камине весело играл огонь, добавляя гостиной света и уютного тепла. А за окном по-прежнему яростно полыхали вспышки молний, и дикие порывы ветра с воем сотрясали стены дома, заставляя со скрипом клониться деревья, а трепещущие ветки кустов — царапаться в стены. Сидя спиной к двери, Эштон погрузился в игру, ничего не замечая вокруг, а Лирин, бесшумно проскользнув в дверь, глаз не могла оторвать от него. Даже стоя сзади, она могла бы поклясться, что одет он, как и подобает истинному джентльмену, но это было неудивительно. Он, казалось, находил своего рода удовольствие, выбирая одежду. Костюмы его всегда были на редкость элегантны и сидели превосходно. Вот и сейчас темно-синий сюртук сидел на нем, как влитой. Видно было, что над ним потрудился искусный портной — покрой слегка подчеркивал разворот широких плеч, сбегая вниз к узкой талии, при этом на нем не было ни единой морщинки. Впрочем, подумала Лирин, тут дело не только в искусстве портного. При своем высоком росте и атлетическом сложении Эштон выглядел на редкость элегантно даже в старых, потертых бриджах, который натягивал, когда возился в конюшне.

Не желая, чтобы он из-за нее прекратил играть, она попыталась было бесшумно проскользнуть мимо него на цыпочках. Но стоило ей только сделать несколько шагов, как мелодия оборвалась, и Эштон встал. Отложив виолончель в сторону, он повернулся и подошел к ней с улыбкой, в которой сквозило восхищение. Взгляд его откровенно упивался ее красотой, с одобрением остановившись на низком декольте платья. Взяв ее за руки, он низко склонился к ней и приоткрыл губы, и через мгновение обжигающее прикосновение его языка опалило ее будто огнем. Она и представить себе не могла, что ее встретят таким откровенно чувственным поцелуем, да еще в присутствии почтенных старушек. Вздрогнув, Лирин отпрянула в сторону.

— Подумайте, что скажет ваша бабушка… — беззвучно запротестовала она.

Ленивая усмешка скользнула по губам Эштона. Он все еще не мог оторвать глаз от дивного видения.

— Интересная мысль, мадам! И в самом деле, что скажет милая старушка, тем более, что ее здесь нет!

— Ее нет? — Взгляд ее упал на два пустых стула, где обычно сидели старые леди. Она растерянно взглянула на его улыбающееся лицо. — Но где…?

— Их с тетушкой Дженни пригласил на обед один из наших соседей, — Эштон беспечно пожал плечами. — Нас тоже приглашали, дорогая, но я взял на себя смелость отказаться.

— Так, значит… — Она обвела встревоженным взглядом пустую комнату и в голове молнией блеснула мысль, с ослепляющей ясностью приоткрыв его замысел. — Выходит, мы с вами остались одни?

— Если не считать слуг, — Он насмешливо вздернул бровь. — Неужели это так пугает вас, любовь моя?

Лирин нерешительно кивнула.

— Какой же вы коварный, мистер Уингейт!

Расхохотавшись, Эштон подхватил ее под руку и подвел к массивному буфету, где огоньки свечей заставляли ослепительно сверкать хрустальные графины. Налив в бокал немного шерри, он добавил туда воды и протянул ей.

— А чего же вы ожидали?

Лирин смущенно опустила глаза и пригубила из своего бокала.