— Значит, мы вышли из пояса малых планет? — спросил граф Тимашев.

— Вы можете сами судить об этом, сударь, — отвечал Пальмирен Розет, — у меня на карте обозначен пояс этих планет.

— И комета достигнет афелия, — продолжал Гектор Сервадак, — ровно через год после того, как пройдет через перигелий?

— Именно.

— Пятнадцатого января будущего года?

— Разумеется, пятнадцатого января… Ах, погодите! — спохватился профессор. — Почему вы сказали пятнадцатого января, капитан Сервадак?

— Потому что, как я полагаю, пятнадцатого января истекает год, иначе говоря двенадцать месяцев…

— Двенадцать земных месяцев, да! — возразил профессор. — Но отнюдь не двенадцать галлийских!

При этом неожиданном заявлении лейтенант Прокофьев не мог удержаться от улыбки.

— Вы усмехаетесь, сударь? — вспылил Пальмирен Розет. — А почему вы усмехаетесь, желал бы я знать?

— О господин профессор, просто потому, что вы, как я вижу, хотите изменить земной календарь.

— Я хочу, милостивый государь, только одного — быть строго логичным…

— Согласен, дорогой профессор, — воскликнул капитан Сервадак, — будем логичны!

— Признаете ли вы за истину, — начал Пальмирен Розет довольно сухо, — что Галлия вернется в свой перигелий два года спустя после того, как она прошла через него?

— Признаю.

— Соответствует ли этот двухлетний промежуток времени, иначе говоря период обращения кометы вокруг Солнца, — соответствует ли он галлийскому году?

— Безусловно.

— Следует ли разделить этот год, как любой другой год, на двенадцать месяцев?

— Если хотите, дорогой профессор.

— Дело не в том, хочу ли я…

— Ну, хорошо, разделим его на двенадцать месяцев, — поправился Гектор Сервадак.

— А из скольких дней будут состоять эти месяцы?

— Из шестидесяти дней, раз они укоротились наполовину.

— Капитан Сервадак! — остановил его профессор суровым тоном, — думайте о том, что вы говорите!

— Но мне казалось, что я следую вашему методу… — возразил Гектор Сервадак.

— Ни в коей мере.

— Тогда объясните нам…

— Нет ничего проще! — заявил Пальмирен Розет, презрительно пожав плечами. — Соответствует ли каждый галлийский месяц двум земным месяцам?

— Разумеется, так как галлийский год длится два года.

— Равняются ли эти два месяца шестидесяти дням на Земле?

— Да, шестидесяти дням.

— Ну и что же из этого?.. — спросил граф Тимашев, обращаясь к Пальмирену Розету.

— А вот что: если два месяца равняются шестидесяти земным дням, это составляет сто двадцать галлийских дней, так как продолжительность дня на поверхности Галлии не превышает двенадцати часов. Понятно ли вам?

— Совершенно понятно, сударь, — ответил граф Тимашев. — Но не опасаетесь ли вы, что новый календарь несколько неточен…

— Неточен? — воскликнул профессор с негодованием. — Да начиная с первого января я только по нему и считаю.

— Итак, наши месяцы отныне будут состоять из ста двадцати дней? — спросил капитан Сервадак.

— А что же тут дурного?

— Ничего, дорогой профессор.