|
Слов было не разобрать. Минуту-другую продолжался невнятный диалог, потом в пространстве пойманной птицей испуганно блуждал уже один только женский голос. В комнату быстро вошла Раколувна. Глаза у нее были красные, рот увял. Увидев Браминту, она оторопела и едва не расплакалась, но когда заметила еще и Гэм, овладела собой. Устало подняла руку. -- Я не знала... Гэм не слушала ее, задумчиво сидя в своем кресле. Браминта-Сола побелела как полотно, встала. -- Вандервелде требует денег? -- спросила она. Раколувна кивнула. -- Вы дали их ему? Княгиня покачала головой. -- Он ушел? -- Да. -- Раколувна заплакала. Как побитый зверек подняла глаза. -- Мне было нечего ему дать, драгоценности я продала неделю назад. -- Сколько он требовал? -- Вдвое больше. -- До какого срока? -- До завтра, он все проиграл. -- Я дам вам чек. Раколувна подняла голову. -- Вы хотите одолжить мне денег? -- Называйте, как хотите. Я дам вам деньги. При одном условии: оставьте Пуришкова... Раколувна вздрогнула. -- Он русский. Браминта молчала. Зачем слова, если все уже свершилось; никакой эрос не мог устоять перед могуществом воли, ибо воля холоднее и оттого последнее слово за нею. Из коридора донесся шум шагов. Раколувна встала -- рядом скрипнула дверь, -- сказала: "Давайте", -- очень мягким жестом взяла чек, улыбнулась, кивнула и вышла навстречу Вандервелде. На щеках Браминты пылали резко очерченные пятна. Она поймала вопросительный взгляд Гэм и задумчиво произнесла: -- Болезнь... сражаться нет времени. Разве за золотую пряжку борются? Ее покупают. Когда что-то любишь и иным способом получить не можешь -- стоит ли отказываться только потому, что тебе приходится это покупать? Зачем окутывать все словами, они ничего не исправят... Да и не все ли равно... Узкая, высокая собака пробежала по комнате. Угольно-черная, гладкая, с бархатной шкурой -- афганская борзая. Браминта побледнела. Вошел Пуришков, со второй собакой, как две капли воды похожей на первую. Он принес несколько книг -- какого-то давнего английского мистика и еще два оккультистских тома. Появилась Раколувна со стаканом чая в руке. Пуришков тотчас встал. Раколувна протянула ему руку. Когда он склонился над нею, Раколувна уронила стакан, чай выплеснулся Пуришкову на костюм, стакан упал на пол и разбился. Пуришков и бровью не повел, только позвонил горничной и извинился: необходимо переодеться. Секунду Раколувна стояла неподвижно, потом быстро прошла к игорному столу и завела разговор. У Браминты заблестели глаза. "Какой мужчина забудет такое. |
