— Может это лишнее? Не торопитесь ли с докладом о ещё не сделанной работе? Вы уверены, полковник? — твёрдо спросил Беннет своего подчинённого.

— Как никогда, сэр! А потом конкретно дата их задержания не названа. Но рассчитываю, взять русских сегодня или завтра, в крайнем случае, через два дня они будут у вас в кабинете!

— Прекрасно, полковник! Но пусть ваши ребята особо не перетруждаются, нам достаточно, чтобы Вы взяли и одного русского. Остальных можно ликвидировать. Они нам все не нужны. Одного или двух вполне будет достаточно.

Дентен буквально возликовал, услышав последние слова резидента, который выдал ему карт-бланш на предстоящие убийства. Он даже налил себе полный стакан виски и выпил за предстоящий успех своей главной операции, именно главной, ибо этот захват русских диверсантов он считал главной в своей служебной карьере. «Действительно, а для чего мне все трое, когда можно захватить одного. Зачем зря терять своих парней?» — Думал Дентен, слегка захмелев скорее от радости, нежели от выпитого спиртного. Полковник решил, что этим единственным, кто должен уцелеть, чтобы вновь потом предстать перед ним и его боссами, будет кто угодно, но только не Дмитрий Сокольников, свидетель его давнего предательства.

Первые потери

Война не может обходиться без потерь, таков уж её закон, требующий для себя кровавых жертв. Это в кино обычно всё хорошо заканчивается. Особенно, в американских боевиках и триллерах, когда главный герой, влипнув в тяжелейшую ситуацию, стреляет из любого оружия и из любого положения, при этом попадая во всех и вся, а потом ещё, как-то изловчившись, умудряется остаться целым, живым и невредимым. В реальной жизни, к сожалению, так не бывает, не получается. За время моей службы в отряде я никак не мог привыкнуть к гибели своих боевых товарищей и свыкнуться с мыслью, что их уже нет. Мы всегда несли потери. Ни одна операция не обходилась без них, порой наши потери были довольно тяжёлые, и все они печальным скорбным грузом постоянно ноющей боли, ложились на сердце каждого из нас, кому повезло выжить на боевых заданиях и вернуться из опасных рейдов с территории противника. Именно повезло остаться в живых, ибо я верю в судьбу, как верят в неё многие из тех, кто успел повоевать. Спросите молодых и старых ветеранов, они вам ответят, что везение в бою — большое дело, ведь снайпер из троих выбирает одного, значит, другим-то двоим, можно сказать повезло! Вот и нам посчастливилось с Димкой остаться на этом свете.

Первым был убит мой заместитель, майор Алексей… или просто Алёшка, лучший и верный друг на все времена, на которого я мог положиться всегда, везде и во всём. Это и боем-то нельзя было назвать. Майора смертельно ранил в грудь вражеский снайпер, выбрав из нас троих именно его. По-видимому, американское командование, руководившее операцией по нашему захвату, решило, что взять нас всех троих живыми для них не представляется возможным, а терять личный состав попусту они просто не хотели. Мои предположения оказались верными. Алёшку подстрелили сразу после того, как мы переправились через бурную горную реку, и устремились вверх, к границе снегов, на самую высоту, надеясь, что там они нас достать не смогут. Мы двигались медленно, не спеша, потому как прапорщик со сломанным ребром быстро идти не мог. Звук выстрела в горной тишине прозвучал неожиданно, а потому и хлёстко, словно удар кнута. Так обычно стреляла снайперская винтовка. Я это сразу понял. Эхо многократно, отразившись от склонов гор, повторило и усилило до раскатов грома звук одиночного выстрела. Алёшка, шедший впереди, упал как подкошенный. Пуля поразила его наповал, практически убив, но майор был живучим парнем, крепким и закалённым, поэтому он умирать сразу не стал.