– Пустое, – отмахнулся Свиньин и преподнес уже мне длинный изогнутый кинжал в ножнах с накладками из чеканного серебра. – Александр Христианович, зная вашу любовь к холодному оружию, не смог удержаться. Семнадцатый век, розовый булат, индийская работа. – А это… – Интендант ухватил с дивана разряженную куклу ручной работы. – Простите, а Мадина Александровна…

В этот момент дверь приотворилась и в щели на уровне пояса взрослого человека показался черный влажный нос, а следом за ним – лохматая здоровенная медвежья башка. Медведь с шумом втянул воздух, удовлетворенно хрюкнул и изящно, словно арабский иноходец, ступая косолапыми лапищами, втиснулся в гостиную.

Само по себе появление здоровенной зверюги выглядело весьма ошеломляюще, особенно для человека, незнакомого с нашими реалиями, вдобавок эффект усиливал тот факт, что на спине зверюги грациозно восседала ослепительно красивая девушка в женском бархатном фехтовальном костюме, при рапире на поясе и с собранными на древнегреческий манер в высокую прическу длинными, иссиня-черными волосами.

– Ой… – Интендант охнул, перевел взгляд на куклу в своих руках и мигом спрятал ее за спину.

И я его прекрасно понял. Последний раз Свиньин видел Мадину еще совсем ребенком, но за прошедшие с этого момента четыре года она превратилась в очень красивую семнадцатилетнюю девушку. Вдобавок весьма своенравную и склонную к эпатажу.

Ну и медведь – тут любой ошалеет. Его мы купили еще в России совсем крошечным – Мадина устроила настоящий демарш и выпросила все-таки себе питомца, с которым по сей день не расставалась ни на минуту. Балда, так прозвали косолапого, вырос жизнерадостным, ласковым и удивительно разумным зверем, причем убежденным вегетарианцем – да, жрал как не в себя, но от мяса категорически отказывался, изредка позволяя себе только рыбу. Ну и тоже вымахал за это время в настоящую громадину. Правда, свирепостью и кровожадностью медведь отнюдь не блистал, отличаясь удивительно миролюбивым и несколько трусоватым характером.

Мадина грациозно слезла со спины Балды и исполнила изящный, выверенный книксен.

– Алекс, Майя, Алексей Федотович…

– Тут я, того-этого, Мадина Александровна… – Свиньин замялся и все же извлек из-за спины куклу.

Мадина мигом скинула с себя личину светской холодной дамы, радостно завизжала и бросилась ему на шею.

– Дядя Алексей!!! Ой, какая красивая!..

Дальше, после еще одной трогательной сценки, мы все переместились в столовую, где славно отобедали. Лука и Тайто на правах членов семьи обедали с нами. Балда – тоже, но не за столом, а на специально отведенном для него месте рядом. Медведь за обе щеки уписывал свою любимую гурьевскую кашу из здоровенного тазика, но удивительно аккуратно, даже почти не чавкал.

А потом мы с Алексеем Федотовичем уединились в курительной комнате за арманьяком и сигарами.

– Я готов немедля отчитаться о целевом использовании средств, Александр Христианович! – тут же заявил Свиньин.

– Лишнее, успеете еще, – остановил я его. – Сегодня ограничимся вольным пересказом состояния наших дел.

– Как прикажете. – Интендант уставным образом кивнул. – Начну, пожалуй, с того, что недавно официальным благоволением государя наша «Отчизна» причислена к обществам, желательным для вступления офицерского состава армии и флота, а также чинам гражданской службы. Император сам лично сделал взнос в кассу взаимопомощи при обществе в сумме десять тысяч рублей. Еще столько же внесли великие князья. Могу отметить, что наши сторонники теперь появились практически во всех институтах власти, вплоть до жандармского корпуса, причем в высших эшелонах…

– Ну что же, Алексей Федотович, великолепная работа! – Я крепко пожал руку Свиньину.