Когда доктор торопливо вышел, Кинни опять захватил инициативу, но говорил уже не так цветисто.

– Вот что, мистер Хэббл, я хочу подробно описать ваши действия редакции «Дейли трибюн» сегодня же, с тем, чтобы материал можно было поместить в завтрашней газете. Вы ранены, вы устали, вам хочется лечь в постель.

К Хэбблу вернулся дар речи.

– Я не знаю, можно ли мне уйти.

– Уйти?

– Да. Я эту неделю работаю в ночную смену, я кончаю в половине восьмого.

Это было хорошо. Это был материал. Кинни уже видел, как он пишет об этом крупный абзац. Человек спас завод, спас город, обожжен, но не решается уйти домой, потому что не получил официального разрешения.

– Конечно, вы можете уйти, – сказал Кинни, улыбаясь. – Но не в этом сейчас дело. Дело в том, что для того, чтобы мне написать о вас всё, вы должны мне немного помочь. Вы расскажете о себе, ну и так далее. Нам надо вас сфотографировать.

– К чему вся эта чепуха?

При звуке нового голоса герой вскочил. Кинни обернулся. В комнату только что вошли два человека – несомненно, начальство. Тот, кто задал этот вопрос, был молодой мужчина с резкими чертами лица. Как оказалось потом, он находился в отвратительном настроении. Второй был полный пухлый джентльмен с кавалерийскими усами. Весь его вид говорил, что он богат.

– Добрый вечер, мистер Оглсби, – смущенно поздоровался Чантон. – Это – мистер Хэл Кинни. Вы, очевидно, его знаете, он известный журналист из «Трибюн».

– И я намерен написать и, говоря откровенно, написать добросовестно о том, что произошло здесь сегодня. То есть, – добавил Кинни, глядя на Оглсби в упор, кто он, ему до этого нет дела, – написать о чепухе, о которой вы только что спрашивали.

– Мистер Оглсби – управляющий завода, – торопливо вставил Чантон.

– И мистер Оглсби, – сказал управляющий с неприятным ударением, – намерен заниматься своими делами и не видит причин, объясняющих, почему завод наводнен газетчиками. А теперь, Хэблл, я хочу поговорить с вами.

Весь этот день какие-то люди во главе с чудовищным Стоунли относились к нему, Кинни, свысока или, во всяком случае, не воздавали ему того уважения, которое, по его мнению, он заслуживал. Вот и сейчас то же самое, сейчас когда у него в руках великолепная новость и сам он в своей лучшей форме. Нет, никакому управляющему завода на земле сейчас не удастся оттереть его. Он тоже может быть резким.

– Минутку, мистер Оглсби.

– Это необходимо?

– Да, весьма необходимо. Как я уже сказал, я намерен дать сенсационный материал в газету обо всем этом только потому, что ваш рабочий мистер Хэббл, на мой взгляд, вел себя, как герой. Он совершил удивительный по своей храбрости поступок.

Оглсби посмотрел на него тяжелым взглядом.

– Как здравомыслящий человек он сделал необходимое в подобных обстоятельствах, и всё, что меня интересует, это только то, как возникли эти обстоятельства. Главное – это, а не пустая болтовня о героях.

– Мне это не кажется болтовней, уважаемый сэр, и людям Англии тоже.

– Мне наплевать на людей Англии, если это те ослы, которые верят тому, что рассказывает ваша братия.

– Для вас будет лучше, если вы перестанете говорить со мной таким тоном, – резко сказал Кинни. – Кое-кто в вашем положении пытался поступить так же, но безуспешно. Мне кажется, что это происшествие на вашем заводе может вызвать ряд довольно щекотливых вопросов. Право задавать их предоставлено нам, и мы будем спрашивать вас до тех пор, пока каждый человек не захочет знать всё до конца.