-  Что ты предлагаешь, Средний?

    -  Для начала - поговорить с Младшим. Убедить его не делать этого. Мойры еще не спряли нить - значит, все обратимо. Двоих Младший, может быть, и послушает…

    -  Тебя одного, выходит, уже не послушал. Не будь наивен, Средний - ты не хуже меня знаешь Зевса! Если он что-то решил, его не отговоришь, хоть мир наизнанку выверни.

    -  Увы, Старший, - вздыхает море. - Не отговоришь. Более того, он совершает ЭТО как раз в данный момент. Ни с кем не посоветовавшись!

    -  Разве он когда-нибудь с кем-то советовался? Даже когда он поднял руку на отца - он сделал это сам, а Семья лишь присоединилась…

    Средний гулко вздыхает еще раз.

    -  Младший стал опасен, - говорит он с затаенной ненавистью, и кажется, что сейчас эта ненависть разорвет сгустившийся мрак ослепительно-белой вспышкой.

    -  Младший стал опасен. Он зарвался! Пора сместить его - и положить конец очередным безрассудствам! У меня есть достаточная поддержка Семьи…

    -  Но она недостаточна, чтобы ты мог открыто выступить против Младшего.

    -  А ты? Ты присоединишься ко мне?!

    Тьма.

    Сполохи.

    Тьма.

    -  Ты редко спускаешься ко мне, Средний, - почти беззвучно отзывается тьма. - Очень редко. Иначе ты знал бы, что гекатонхейры [4] все с большим трудом сдерживают напор из Тартара. И рано или поздно, Сторукие могут не выдержать. Вот тогда я буду рад любому союзнику: хоть одному из Семьи, хоть Получеловеку, хоть Мусорщику-Одиночке - лишь бы он умел убивать навсегда. Младший - тиран и самодур, но в этот день он будет первым из бойцов. А ты, Средний, не захочешь ли ты отсидеться в своих глубинах? Не обижайся, это я так… Короче, я бы не советовал тебе слишком беспокоиться о будущей судьбе Мусорщика-Одиночки. Он смертен - и этим все сказано; во всяком случае, для меня. Беспокоиться надо о тех, что копят силы там, внизу, в Тартаре. Ну а ваши претензии на власть меня не касаются. Я к власти не рвусь, мне хватает того, что я имею. И я не стану доносить Младшему о нашем разговоре.

    -  Спасибо хоть на этом, - недовольно бурчит Средний. - Ох, Старший, спохватишься - да только поздно будет. Смотри, не раскайся после…

    -  Смотрю, смотрю. И ты смотри, не ушибись - я-то здесь вижу, а вот ты… Эх, предупреждал же! Тут тебе Эреб, тут землю сотрясать опасно…

    Когда тяжелые шаги Среднего затихли в отдалении, Старший в сердцах сплюнул и пробормотал:

    -  Дурак ты, братец! Прямой, как копье - вот и летишь, не сворачивая, куда бросили! Гера крутит тобой, как хочет, а ты до сих пор считаешь, что дело обстоит наоборот… Ох, Черногривый! Ума бы тебе хоть малую толику…

    Что-то прошелестело во влажной мгле, отливающей багрянцем - впрочем, только сейчас стало ясно, что мрак после ухода Среднего заметно поредел, превратясь в сумрак.

    -  Ты, Лукавый?

    -  Я, дядя.

    -  Подслушивал?

    -  Я? Никогда.

    -  Ясно. И много услышал?

    -  Достаточно, дядя.

    -  Наверху был?

    -  Был.

    -  И… что там?

    -  Свершилось. Только что папа вернулся в Семью. И уставшая Нюкта-Ночь скоро уйдет от Фив.

    Некоторое время Старший переваривал услышанное.