Близнецы растерянно переглянулись.

    -  А бабка Эвритея говорит, - словно что-то вспомнив, зачастил Ификл, одновременно запихивая в рот остатки изюма, - что Тантал не басилеем города Сипила был, а богом горы Сипил! А я ей говорю, что она старая и ничего не понимает! Был бы Тантал богом - не попал бы в Аид! Врал бы себе дальше… безнаказанно. Вот!

    Алкид с сомнением шмыгнул носом.

    -  Ну да! А если Тантал не был богом - чего ж Зевс его сразу молнией не треснул?! Еще когда он нектар крал или грубил Громовержцу… Зачем терпел-то? Я вот когда грублю - меня сразу… особенно - Автолик! Ты, Ификл, вечно удираешь, а я за двоих получаю, как Тантал!

    -  Не ссорьтесь, - перебил мальчишек Гермий-Пустышка. - Оба правы. Был Тантал богом горы Сипил, был… да сплыл. Стал просто басилеем. Один гонор остался божеский, за что и пострадал.

    Теперь уже сомнение взяло обоих братьев.

    -  Так не бывает, - хором заявили они. - Бог - он и в Гиперборее бог! Навсегда. Врешь, Пустышка!

    Гермий-Пустышка молчал, улыбаясь - только улыбка его была не такая, к какой успели привыкнуть близнецы, два с половиной года назад познакомившиеся с Пустышкой в переулке возле базара.

    -  Врешь, - уже не так уверенно повторил Алкид.

    Ификл и вовсе замолчал.

    -  Врешь, - не сдавался Алкид. - Вот Аполлон: и папа у него бог, и мама - бог… то есть богиня! И у Афины… ее вообще Зевс из головы родил. И Гермес…

    -  У Гермеса папа - бог, - поддержал брата Ификл. - Зевс у него папа! Как у Алкида…

    И осекся, испуганно захлопнув рот.

    -  Мой папа - Амфитрион, - набычился Алкид. - А тебе я по шее дам! У меня свой папа, а у Гермеса - свой…

    -  А мама у Гермеса - нимфа, - немного грустно сказал Пустышка. - Нимфа Майя-Плеяда, дочь Атланта. А у Диониса папа - бог, а мама - обычная женщина Семела, глупая дочь Кадма, основателя вашего города! И не только у Диониса…

    -  А как же тогда отличить, где бог, а где не бог? - заморгал Алкид, забыв про болезненный вопрос отцовства. - Если так, то в чем разница?

    -  Это как раз просто, - подмигнул обоим Пустышка. - Смотрите: вот вы оба - басилеи города Сипил. А я - бог горы Сипил. И я у вас спрашиваю - чей это город?

    -  Наш, - не задумываясь, ответили близнецы.

    -  А дворец чей?

    -  Мой! - мгновенно выкрикнул Алкид; Ификл же только кивнул.

    -  А дороги в городе чьи?

    -  Мои, - на этот раз Ификл успел первым.

    -  А люди?

    -  Мои! - близнецы стали поглядывать друг на друга с недоверием и ревностью.

    -  А гора Сипил, близ которой город?

    -  Моя!

    -  Нет, моя!

    -  Нет, моя!

    -  А я тебе войну объявлю!

    -  А я тебе… я тебе…

    -  Вот и видно, что вы люди, - покачал головой Пустышка. - Только человек говорит: «Это я, а это - мое!» И готов за это убивать. А бог горы Сипил сказал бы совсем по-другому…

    Тишина. Напряженная, внимательная тишина.

    -  Бог сказал бы: «Это - я; а эта гора - тоже я! Каждый камень на ней - я, каждый куст - я, ущелье - я, пропасть - я, ручей в расщелине - я, русло ручья - я!» Вот что сказал бы бог…

    -  А Зевс его молнией! - крикнул Ификл.