– По делу велось следствие?

– Нет, только стандартная запись в журнале. Слишком простое дело: его классифицировали как несчастный случай – элементарный обрыв на линии, из‑за которого лифт остановился на несколько минут, а потом без постороннего вмешательства пришел в движение. Так что он погиб по собственной халатности.

– А как родственники?

– У него не было семьи. Он жил в гостинице для холостяков.

– Он что‑нибудь оставил?

– Да. Довольно крупную сумму.

– Кто ее унаследовал?

– Никто из родственников не объявился в установленные сроки, и деньги отошли государству.

– Еще что?

– Пустяки, не стоящие упоминания. Он жил отшельником в отдельном номере, друзей не имел.

– До свиданья.

Полицейского, который был откомандирован в архив периодических изданий, Иенсен тоже застал дома.

– Говорит Иенсен.

– Слушаю, комиссар.

– Какие результаты?

– Вы не получили мое донесение?

– Нет.

– Я вчера утром завез его.

– Доложите устно.

– Одну минуту, я попытаюсь все восстановить в памяти.

– Жду.

– Все буквы для письма взяты из одной газеты, но за разные дни. Они вырезаны из двух номеров – за пятницу и за субботу прошлой недели. Этот шрифт носит название “бодони”.

Иенсен достал блокнот и записал полученные сведения на внутренней стороне обложки.

– Что еще?

Полицейский ответил не сразу:

– Еще вот что: искомое сочетание букв и текста на второй странице встречается не во всех экземплярах газеты, а только в так называемом тираже А.

– Что это за тираж?

– Другими словами, такой подбор букв можно встретить только в тех экземплярах, которые печатаются последними. Для городских киосков и городских подписчиков.

– Можете считать расследование законченным и вернуться к обычной работе. – сказал ему Иенсен. – До свиданья.

Он положил трубку, сел в машину и поехал дальше.

Ровно в десять он миновал по‑воскресному безлюдный рабочий район, где тысячи совершенно одинаковых домов правильным четырехугольником обступили фабрику. Из фабричных труб валили лохматые клубы желтого дыма. Поднявшись на несколько сот метров, они сливались в сплошное облако отработанных газов и медленно падали вниз, на дома.

Еще через пятнадцать минут он был у цели.

Итак, время он рассчитал правильно, поскольку лишние пятнадцать минут ушли на заправку и телефонные разговоры.

Перед ним был вполне современный спортивный домик: стены из стекла, крыша из рифленого пластика. Он стоял в трех километрах от автострады и был со всех сторон окружен деревьями. Внизу, под обрывом, плескалось озеро. Вода в нем была мутная, серая, а воздух пропитан дымом фабричных труб.

На бетонированной площадке перед домом стоял полный мужчина в домашней куртке и тапочках. Вид у него был заспанный и вялый, и посетителя он встретил без особого воодушевления. Иенсен показал ему свой значок.

– Я Иенсен, комиссар шестнадцатого участка. Я веду следствие по делу, касающемуся вашей прежней должности и прежнего места работы.

– Что вам угодно?

– Несколько вопросов.

– Тогда войдите.

Всевозможная мебель из стальных трубок, пепельницы и ковры, составлявшие убранство обеих комнат, выглядели так, словно их взяли напрокат в издательстве.

Иенсен достал блокнот и ручку.

– Когда вы ушли оттуда?

Хозяин сделал вид, что подавляет зевок, и повел глазами по сторонам, словно желая от чего‑то уклониться.