Снаружи царствовал ветер. Он прилетал с севера - холодный и дерзкий. Я любил его, как любишь старые воспоминания. Он холодил щеки и залезал за воротник.

  -- Привет... -- сказал я, опуская Леху на землю, -- привет, старый бродяга.

  Мне показалось, что Леха что-то бормотал. В пьяном состоянии он нес всякую чепуху. Срочно надо было найти аэромобиль комиссара. И ничего, что у нас с Лехой не было ключей -- в чем, в чем, а в технике я разбирался.

  -- Вам тоже нравится смотреть на звезды? - спросил кто-то за моей спиной.

  Я оглянулся. Это был белый. Среднего роста. В очках и какой-то чокнутый.

  -- Я прихожу сюда каждый вечер, когда выпадет первый марсианский снег. Все это... -- он показал на лежащую там в темноте долину. - Все это отражает лунный свет и маленькие зеленые человечки пляшут на льду.

  Черт, подумал я, сумасшедший.

  -- Вы подумали, что я сумасшедший? - спросил человек, словно угадав мои мысли.

  -- Нет, -- соврал я. - Не подумал.

  -- Понтегера, -- представился он с легким поклоном и щелкая каблуками.

  -- Не понял, -- переспросил я.

  Это был не мой день - я плохо соображал. После трех часов полета, водки и всех приключений голова у меня гудела. Но оказывается, приключения еще не кончились.

  -- Рем Понтегера, -- повторил он, не отрывая взгляда от долины.

  -- Простите... Викентий... Сператов... журналист.

  -- Искатель истин?! - то ли спросил, то ли риторически воскликнул Рем Понтегера.

  Я промолчал, потому что обычно не представлялся журналистом - если в этом не было надобности. Период, когда я метал икру, рассказывая, какой я умный, давно прошел. Теперь я знал, что жизнь - жестокая штука. Везет в ней не всем. И вел себя скромнее.

  -- Пойдемте, -- предложил он, - я кое-что тебе покажу.

  Мое секундное замешательство привело его в восторг.

  -- Не бойтесь, -- он схватил меня двумя руками за воротник куртки, и я увидел, что глаза у него за стеклами очков светлые, как туман над рекой, и дикие, как у кошки.

  -- Я и не боюсь, -- сказал я из вежливости. - Идемте. Но надо взять... -- я осторожно пнул Леху, лежащего на боку, как мешок с картошкой.

  Казалось, Понтегера только теперь обратил внимание на Леху. С минуту он сосредоточенно пялился на него.

  -- Друг. Круглов, -- представил я Леху.

  -- А я знаю, -- ответил Рем Понтегера.

  Я не успел спросить, откуда он знает Леху Круглова. Рем Понтегера повернулся и пошел в темноту. Мне осталось только, кряхтя, подхватить друга и последовать за Ремом Понтегера, ориентируясь по едва различимой фигуре, поминутно спотыкаясь о камни и чертыхаясь. Со стороны казармы доносилось хоровое пение.

  Внезапно Рем Понтегера остановился, и я с разгона налетел на него.

  -- Ужасная привычка переходить на ты, -- извиняясь, Рем Понтегера, ткнул меня пальцем в грудь.

  -- Ничего... -- сказал я миролюбиво, топчась на месте, -- бывает.

  -- Я рад нашему знакомству, -- заметил он.

  Меня вдруг осенило. Я едва не уронил мирно посапывающего Леху. Он него несло табаком, кислятиной и еще какими-то козлиными запахами.

  -- Послушайте... -- сказал я.

  Мы стояли перед чем-то массивным и темным. Потом это массивное и темное вдруг разрезала яркая полоса света. Я зажмурился. Рем Понтегера бесцеремонно подтолкнул меня в спину.

  -- Осторожно ступенька...

  Я едва не рухнул вниз. Из подвала тянуло сыростью и конюшней. На свету я разглядел, что Рем Понтегера рыжий, как лиса, и волосатый, как енот, -- из-под ворота рубашки торчали густые волосы.