Я покорно наклонил голову. Дескать, не стану вмешиваться, только не наказывайте, не ставьте в угол. Заодно - усмехнулся. Я вам насоветую, нелюди, подскажу, вампиры, не возрадуетесь! Вообще-то, отсутствие конкретных обязанностей пришлось мне по вкусу, ибо оно означает отсутствие ответственности. Спросят - отвечу, не спросят - помолчу.

Остался ещё один вопрос. Для меня - слишком важный, чтобы его не задать.

- Как отношения с Союзом Планет? Наладились?

Оле пренебрежительно отмахнулся. Будто подчеркнул мизерность проблемы, почему-то интересующую свежеиспеченного "референта-советника".

- Ни мира, ни войны. Тростяне копаются на дурацком секретном полигоне, изредка мы подбрасываем им "материал" для исследований... Не возмущайтесь, Гера, не землян. В распоряжении Межзвездной - достаточное количество других полигонов с многочисленным населением... Если вас так интересует Союз Планет, постараюсь через какое-то время добиться разрешения посетить Трость. Там сейчас президентом старый наш знакомец Даска. У меня с ним сложились... нормальные отношения.

Емкое словечко "нормальные" выдано с определенным подтекстом. Так обычно говорят о взаимоотношениях между собакой и кошкой, котом и мышью, беркутом и ланью. Но подобные тонкости меня не интересуют. Главное обещана желанная "командировка", а, насколько я знаю Оле, обещания он выполняет.

* * *

Патриотизмом я никогда не болел. Несмотря на то, что всю жизнь меня кормили им, впихивали, впрыскивали при любом удобном случае. Конечно, в азарте боя броситься под танк со связкой гранат или закрыть своим телом грохочущую амбразуру - дело не хитрое. Только без урапатриотических выкриков: за Родины! За Сталина! Ибо на мой взгляд, патриотизм по своей сути - явление негромкое, лишеное малейшего пафоса.

У меня дефицит патриотизма компенсируется махровым авантюризмом. Грешен, люблю опасности, они впрыскивают в кровь такие порции адреналина, что даже ад представляется райским садом. Опасность, риск толкают меня на необдуманные поступки. Они, а не стремление спасти людей, поставленных на мишенный помост, грудью загородить родную Землю, заставили согласиться с предложением генерала и снова отдаться в цепкие лапы Оле.

Чем призрачней становилась опасность, чем меньше я ощущал незримую поддержку Облака. Соответственно, падало настроение и приходила скука. А уж в спокойной обстановке Межзвездной я почувствовал себя больным человеком.

Почти ни одно заседание Ученого Совета, связанное с проведением на полигоне-Земле различных экспериментов, не проходило без моего участия. Почти - потому-что, уверен, были и секретные совещания, на которые меня не приглашали. А как же иначе! Хоть и референт, хоть и советник, но землянин, которому полностью довериться опасно.

Оле предупредительно спрашивал мое мнение по самым различным вопросам. Куда лучше нацелить очередную атаку летучих шприцев? Почему не удалось, запрограммированное отделом Лаборатории, отделение франкоговорящих районов Канады? Чем завершить забастовку южноафриканских докеров, спланированную отделом социальных "реформ"? Как лучше организовать вооруженное противостояние коммунистов и сторонников нынешнего правительства России?

Всего не перечислить.

Я многозначительно морщил лоб, облекал ленивые мысли в заумные фразы. Советовал, предлагал. Не знаю, принимались ли во внимание мои советы и рекомендации, но при мне их никто не отвергал.

Уныло тянулись дни, соединяясь в тоскливые недели. Донимало тоскливое настроение.

Однажды, позевывая, я шел по тусклоосвещенному коридору в отведенные для "советника" комнаты. Межзвездная, как всегда, оживлена и деятельна. Со смехом и песнями бегают кокетливые девушки-треугольнички, степенно шевствуют пирамиды и овалы, обгоняя меня, беседуют на ходу квадраты и прямоугольники.